Запах ветра и ночи усиливается, окутывая его и меня, и, наконец, все мои лёгкие оказываются заполнены Лорканом Рибавом так, что кислород больше не способен туда проникнуть. Но я никак не могу оторвать свои губы и тело от него. Я нырнула с головой в темноту и быстро тону. Мой пульс учащается, рёбра сжимаются, а желудок переворачивается.

Лор накрывает мою щёку одной рукой, а другую кладёт мне на поясницу и стирает те несколько частичек воздуха, оставшиеся между нами.

Неужели я думала, что смогу противостоять этой… этой магии? И почему я вообще пыталась это делать? Иногда меня поражает собственное упорство.

Лор нежно проводит большим пальцем по моему подбородку, раскрывая мои губы ещё сильнее, и проникает языком в каждый уголок моего рта.

Я вздыхаю, и он поглощает этот звук, а потом отрывается от меня.

«Дыши», — инструктирует он меня.

«Лучше я тебя поцелую».

«Не хочу, чтобы моя пара умерла от удушья. А особенно в самом начале наших отношений».

Мои лёгкие начинают гореть, наполнившись не только воздухом, но и смехом.

Он открывает дверь.

— А теперь иди внутрь и отдыхай. Зная твоего отца, завтра он будет полон энергии.

Мой смех превращается в воздух, а губы крепко сжимаются. Я не готова к тому, чтобы эта ночь закончилась. Тем более, что она только началась.

Зрачки Лора сужаются, когда он считывает мои мысли. Иногда мне интересно, остается ли у него место для своих собственных мыслей, учитывая то, как часто он проникает в мои.

Его губы медленно приподнимаются в улыбке.

— Я уверяю тебя, у меня много своих мыслей, птичка.

— Докажи.

— Зайди в моё сознание.

Он прикрывает веки. И когда поднимает их, его радужки уже сияют.

У меня в глазах белеет, так как я не просто проникаю в его сознание, а падаю в него с головой. Я вижу себя его глазами, румянец на моих щеках, то, как пульсирует вена на моей шее, мои округлившиеся фиолетовые глаза и покрасневшие губы.

Я поворачиваюсь и снова вижу себя, но я одета по-другому и скачу на Ропоте. Я снова разворачиваюсь и вижу призрачные руки, затягивающие шнурки платья, в котором я была в Тареспагии. А потом я вижу воду, которая стекает по моим ключицам и попадает во впадинку между ними, я вижу большой палец, который нежно касается её, заставив мою голову откинуться назад, всё дальше и дальше, а затем касается сверкающих капель.

Куда бы я ни смотрела, я вижу себя, и я чувствую, как он наблюдает за мной, думает обо мне, чувствует меня.

Я закрываю глаза, чтобы выдернуть себя из его обескураживающей и пьянящей смеси воспоминаний и фантазий.

— Они все обо мне, — бормочу я в удивлении. — Боги, ты, наверное, ужасный король.

Он хмурится.

— И как, скажи пожалуйста, ты пришла к такому заключению?

— Ты не можешь нормально управлять королевством, если всё, что ты делаешь, это мечтаешь обо мне.

Его чёрные брови взлетают наверх, а затем его губы раскрываются и с них срывается такой редкий для него смех, который сотрясает всё моё нутро.

— Уверяю тебя, когда мне надо править, моё сознание становится страшным местом, полным ужаса и крови.

Я, должно быть, морщу лицо, потому что он проводит подушечкой большого пальца по впадинке между моими бровями и сморщенной переносице.

— Напоминай мне о том, чтобы я отвлекался от этого.

— Будет сделано. А теперь иди.

Я протягиваю ему руку.

Ему требуется мгновение, чтобы понять, что я имею в виду. Точнее, он, похоже, не понимает, потому что берёт мою руку и подносит к своим губам. И прежде, чем он успевает поцеловать костяшки моих пальцев или лизнуть мою ладонь, я обхватываю его руку и затаскиваю Лоркана в свою спальню.

— Ты как-то сказал мне, Лор, что мы ещё даже не начали.

Я оглядываюсь на него и жду, когда до него дойдут мои слова.

— Так давай же начнём.

ГЛАВА 54

В моей комнате темно, не считая отблесков луны на коврах из шерсти ручной работы, что покрывают гладкие каменные полы, и одинокой свечи, пламя которой пляшет рядом с моей кроватью. Все остальные свечи, которые зажёг Фибус, уже расплавились на медных подсвечниках.

Я рада, что тут темно, так как свет раскрыл бы многое, а я бы предпочла, чтобы Лор не видел всего — во-первых, то, какой я стала худой; а во-вторых, румянец, покрывающий моё лицо.

— Мне нравится, когда твои щёки розовеют. Особенно когда это я раскрашиваю их в этот цвет. А что до твоего тела, Фэллон, — он тянет меня за руку и, закрутив, притягивает к себе, а затем кладёт обе руки мне на бедра, — меня мучительно влекло к тебе ещё до того, как Морриган решила, что я, человек с сердцем из стали, и когтями, обагрёнными кровью, заслуживаю такую милую пару.

От его признания моя грудь сжимается, но я всё равно закатываю глаза.

— Ради бога. Я какая угодно, но точно не милая.

Он проводит одной рукой по моей пояснице, а другую заводит вперёд, обогнув моё бедро и оставив за собой ледяной след, который начинает гореть. Его ладонь приподнимается, пока на моей коже не остаются только два пальца. Он проводит ими до разреза на моей юбке, и откидывает её полы.

Я опускаю глаза в тот самый момент, когда его рука проникает под чёрный шифон. Секунду спустя те же два пальца, которые раздвинули мою юбку, останавливаются рядом с непрозрачной тканью, закрывающей мои самые интимные места.

Я задерживаю дыхание, так как хочу посмотреть и почувствовать, что он сделает дальше. Задним мозгом я понимаю, что я тоже должна его коснуться, но я не хочу потерять ощущение этого легкого давления.

Его пальцы обхватывают меня и замирают в том месте, где ткань до неприличия мокрая.

Он наклоняется и припадает губами к моему уху.

— Нет большего наслаждения, чем чувствовать, как твоё тело готовится ко мне.

Подцепив пальцем мокрую ткань, он облизывает раковину моего уха в сторону пустого золотого колечка.

Мои лёгкие так сильно сжимаются, а сердце так дико бьётся, что, когда его холодные костяшки пальцев касаются моей разгоряченной плоти, дрожащий стон вырывается из моего рта. Он превращается в сдавленное мяуканье, когда Лор сжимает пальцы вокруг моей комбинации и врезается в меня своими костяшками.

— Не могу решить, стоит ли мне порвать эту ткань или использовать её.

Он хочет впитать ту лишнюю