Ведущему передают из зала записку.

Ведущий (читает). Тут, товарищи, ко мне поступила записка. Некоторые зрители сомневаются в объективности наших опытов. Они утверждают, что я показываю буквы в алфавитном порядке. Ну что ж, сейчас я буду показывать буквы вразброд, а чтобы вы вообще не подумали, что Роза подглядывает, попрошу погасить свет.

Свет гаснет, полная темнота.

Ведущий (в темноте) Какая это буква?.

Роза. И.

Ведущий. А эта?

Роза. Ж.

Ведущий. Эта?

Роза. Мягкий знак!

Ведущий. Достаточно.

Вспыхивает свет.

Теперь, я думаю, вы убедились, что Роза действительно видит руками. Разрешите от вашего имени поцеловать эту удивительную руку, точнее, этот глаз, который столько повидал на своем веку.

Борис Брайнин (p. 1939)

Евгений ЕВТУШЕНКО

Левый крайний

Я рос спортивным человеком.

Я был то стоппером,

то беком.

Когда со Столпером

и Беком

Играть случалось

мне в футбол.

С трибун орали:

«Женька, шайбу!»

И, чтоб уважить

эту шайку,

Я становился

возле штанги

И забивал красивый гол.

В футбол играл

я с колыбели,

В Париже, Дели, Коктебеле.

Сводил болельщиков с ума.

И парижанки, коктебелки

Со мной дружили,

как те белки,

Которым, в сущности,

до феньки

Футбол на станции Зима.

В моих ударах с ходу,

с лета

От русской песни было

что-то,

И раздвигалися ворота.

Судья хватался за штаны.

Когда кричал голкипер

«Челси»:

— Евгений,

Я клянусь вам честью.

Что уважаю ваши песни,

Спросите у моей жены.

Да, были люди в наше время.

Они в добавочное время.

Прочтя мое стихотворенье,

Играли в «стенку» головой.

Плохая им досталась доля.

Но, впрочем, хватит о футболе.

Теперь я знаю — в вашей воле

Послать меня на угловой.

Николай ТРЯПКИН

Костромские страдания

…Эй. сюда, сюда, подруги.

Через бути, через вуги…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

…Ах ты, курочка-цыпурочка с Калуги,

Ах ты, кралечка со всею Костромой!

Не хотите ли — сыграю буги-вуги?

Это, знаете ль, из Африки самой.

Дайте гусельки, спою об интуристе.

По-простому расскажу вам напрямик.

Как заехал к нам в деревню мистер Твистер

Гримированный камаринский мужик.

Он, антихрист, дергал девушек за клипсы,

Фулюганничал, цитировал меня.

Каждой бабе возле бани делал книксен:

Не хотится ль, мол, пройтиться в зеленя?

Ах ты, барыня-сударыня-чувиха,

Выбирай себе товары по душе!

Аж зашлася сватья баба-повариха,

Увидавши чемоданчик-атташе:

— Ах ты гой еси, майн либер, футер-муттер.

Ай лав ю меня без загса полюбить?!

Аль приехал к нам из Африки на хутор

Специально, чтобы бабочек ловить?

Фу-ты, ну-ты, лапти гнуты, мама-папа.

Воленс-ноленс, по-простому говоря!

И в сердцах его послала «мэйд ин Джапан»,

Что понятно и ежу без словаря.

Петр ВЕГИН

В созвездии Вегина

Мальчики были паиньками,

Стали однажды

папеньками.

Ловят свою жар-птицу.

Чтоб под горчицу съесть.

Девочки были

маленькими,

Стали случайно маменьками, —

А потому, художники,

Кушайте то, что есть.

Да здравствует

мисс Евангелие!

В Ливадии или в Англии.

Если часы подводят —

Надо их подвести.

Похожий на спаниеля.

Беседует с пани Элей

Баскетболист из «Жальгириса»,

Хрупкий, как травести.

Курортные автоматики,

Хрипящие, как астматики,

Я без тебя, любимая, —

Как без монокля Швейк…

Туманное Шереметьево,

Диспетчер, пошире меть его,

Чтоб белошвейку шуйскую

Я одарил, как шейх.

О городские папеньки.

Не надо нам ставить памятники,

А рядом с бульваром Рождественским,

Разбейте Вегинский сквер.

Стою под звездою московскою

На площади Маяковского

С томиком Вознесенского —

Андреевский кавалер.

Юрий КУЗНЕЦОВ

Елки — не игрушки

Я пил из черепа отца…

Декабрь зловещий подходил

К черте другого дня,

И сын у матери спросил:

— Где елка у меня?

— Пойди дорогой на закат

И сердце успокой,

Где ждет тебя твой старший брат

Под гробовой доской.

Где «баю-бай» поет метель

Из стали и свинца,

С корнями выдернешь ты ель

Из черепа отца.

— Иди, —