Шрифт:
Закладка:
Волшебники поразмышляли над этой гипотезой. Потом переглянулись. А потом заорали, все разом.
О «подходящем кандидате» никто даже не вспомнил.
Вера является одной из самых могущественных сил во всей множественной вселенной. Сдвинуть горы ей, конечно, не под силу, но она может создать людей, наделенных такими возможностями. Однако у людей сложилось неправильное представление о вере. Они считают, что вера работает задом наперед, то есть последовательность такая: сначала – объект, потом – вера. На самом деле все было наоборот.
Вера является основой всего, из нее создается все остальное, так гончар лепит свои чудесные творения из обычной глины. Например, именно вера породила богов. Их явно слепили сами верующие – и лишним тому доказательством являются краткие биографии тех, кто умудрился войти в божественный пантеон. Личности с подобными биографиями никак не могут быть божественного происхождения. Если присмотреться, то окажется, что боги в основном поступают именно так, как поступил бы на их месте самый обыкновенный человек. Особенно, когда дело касается нимф, золотых дождей и жестокой кары, обрушиваемой на головы врагов.
Вера создала и многое другое. Она создала Смерть. Здесь речь идет не о техническом термине, означающем состояние, вызванное продолжительным отсутствием жизни, а о Смерти как личности. Смерть эволюционировал одновременно с жизнью. Как только живое существо смутно осознало концепцию внезапного перехода в категорию неживых, на свет родился Смерть. Он был Смертью задолго до того, как люди начали подозревать о его присутствии, они лишь придали ему форму, вручили косу и облачили в плащ с капюшоном, хотя на самом деле этой личности уже стукнуло миллион лет от роду.
А сейчас Смерть исчез. Но вера продолжала трудиться. Ведь вера основывается на верованиях. Таким образом, когда старый объект веры бесследно пропал, на его место пришли новые объекты. Объекты эти были маленькими и пока особым могуществом не отличались. То были смерти отдельных видов. Ранее они объединялись в одной личности, но теперь у них появилась индивидуальность.
В ручье плавал покрытый черной чешуей Смерть Мух-Однодневок. В лесах, невидимый, порожденный стуком топора, странствовал Смерть Деревьев.
Над пустыней, в полудюйме над землей, парил темный пустой панцирь, принадлежащий Смерти Черепах.
Однако создание Смерти Человечества еще не было завершено. Иногда людские верования приобретают крайне необычные, причудливые формы.
Это похоже на разницу между костюмами – готовым и сшитым на заказ.
Металлические звуки в переулке смолкли. Воцарилась тишина. Особая, зловещая. Такая тишина наступает тогда, когда рядом притаилось нечто, пытающееся не издавать ни звука. И наконец, раздалось странное бренчание. Постепенно оно удалялось, пока не исчезло совсем.
– Друг, не стой в дверях. Ты загораживаешь проход. Входи, входи, не бойся.
Сдумс часто заморгал, привыкая к полумраку.
Потом, когда глаза привыкли, он различил стоявшие полукругом стулья, являвшиеся практически единственной мебелью в этой пустой и пыльной комнате. Все стулья были заняты. В центре – если таковой имеется у полукруга – стоял маленький стол, за которым совсем недавно кто-то сидел. Но сейчас те, кто там сидел, надвигались на Сдумса – распахнув объятия и широко улыбаясь.
– Ничего не говори, мы сами догадаемся, – говорили они. – Ты – зомби, да?
– Э-э, – неуверенно произнес Ветром Сдумс, которому еще никогда не доводилось видеть столько людей с мертвенно-бледной кожей. И в такой одежде, которую, судя по всему, выстирали вместе с бритвенными лезвиями и которая воняла так, словно в ней не только кто-то умер, но и продолжал по-прежнему ходить.
А еще на всех присутствующих были значки с надписью «Хочешь Жить После Смерти? Спроси Меня Как».
– Точно не знаю, – признался он. – Полагаю, что-то вроде того. Меня похоронили, а потом я нашел эту карточку.
Он заслонился визиткой, как щитом.
– Конечно, конечно, – произнесла одна из фигур.
«Сейчас он захочет пожать мне руку, – подумал Сдумс. – Главное, не слишком трясти, не то его рука так и останется в моей. О боги, неужели я стану таким же?»
– А перед этим я умер, – несколько замявшись, вымолвил он.
– И тебе до смерти надоело, что тебя этим постоянно шпыняют, – сказала фигура с зеленовато-серой кожей.
Сдумс очень осторожно пожал его руку.
– Ну, не совсем до смерти…
– Меня зовут Башмак. Редж Башмак.
– Сдумс. Ветром Сдумс, – представился Сдумс. – Э-э…
– Да, всегда одно и то же, – с горечью в голосе заметил Редж Башмак. – Стоит только умереть, всем на тебя наплевать, верно? Как будто ты подцепил страшную болезнь. Но ведь все мы умираем.
– Раньше я тоже так считал, – ответил Сдумс. – Э-э, я…
– Да, да, знаю, как это бывает. Стоит сказать, что ты мертвый, и все начинают вести себя так, словно увидели призрак.
Сдумс понял, что разговаривать с господином Башмаком так же бессмысленно, как и с аркканцлером. Что бы ты ни говорил, тебя все равно не слушали. Правда, Наверну Чудакулли было просто наплевать, тогда как Редж Башмак восполнял твои реплики где-то внутри своей головы.
– Точно, – сдался Сдумс.
– Честно говоря, мы уже заканчивали, – сообщил господин Башмак. – Я сейчас представлю тебя присутствующим. Слушайте все, это, э-э…
– Сдумс. Ветром Сдумс, – подсказал Сдумс.
– Брат Сдумс, – кивнул господин Башмак. – Давайте же поприветствуем его!
– Привет! – нестройно прокричали все.
Внимание Сдумса привлек крупный и достаточно волосатый молодой человек, который сочувственно закатил свои желтые глаза.
– Это брат Артур Подмигинс…
– Граф Упырито, – поправил резкий женский голос.
– И сестра Дорин, ну, то есть графиня Упырито, конечно…
– Очаровательно, это есть очаровательно, – ответил женский голос, и невысокая пухлая женщина, сидящая рядом с невысоким пухлым графом, протянула Сдумсу унизанную кольцами руку.
Сам граф несколько встревожено улыбнулся Сдумсу. Плащ был явно велик ему на несколько размеров.
– Это брат Шлеппель…
Следующий стул никто не занимал, но откуда-то из-под него, из темноты, донеслось:
– Добрый вечер.
– Брат Волкофф.
Мускулистый волосатый молодой человек с длинными клыками и остроконечными ушами : крепко пожал Сдумсу руку.
– Сестра Друлль, брат Жадюк и брат Банши.
Сдумс пожал совершенно разные по виду руки. Брат Банши протянул ему клочок желтоватой бумаги. На нем было написано одно-единственное слово: «оооИиииОоооИиииОоооИИИии».
– Прошу извинить, но сегодня больше никого нет, – сказал господин Башмак. – Я делаю все, что могу, но,
