Взволнованный Михаил Иванович впоследствии вспоминал об этом важном для него событии: «Оркестр, хотя плохой, исполнил, однако же, довольно хорошо; управлял им Иоганнис… Хоров не исполняли, а кое-где пел я и мои друзья, певцы-любители П.А. Бартенев и М.С. Волков. Несмотря на это, эффект инструментовки оказался удовлетворительным».

Виельгорский, энергично добиваясь постановки оперы, после исполнения ее первого акта во дворце князя Юсупова устроил повторную репетицию в своем доме, пригласив к себе на прослушивание избранный круг гостей, в числе которых тогда присутствовал и директор Императорских театров А.М. Гедеонов.

Автор «Жизни за царя» вспоминал: «…Пели партии артисты, а хоры не помню, какие именно певчие, только не придворные». Виельгорские тогда жили на Михайловской площади рядом с Михайловским театром. По сути, повторная репетиция, организованная графом Виельгорским, определила благоприятную судьбу знаменитой оперы. Разрешение на ее постановку на Императорской сцене наконец было получено, а премьера состоялась 27 ноября 1836 г. Театральные афиши извещали горожан: «На Большом театре сегодня, в пятницу 27 ноября российскими придворными актерами представлено будет в первый раз „Жизнь за царя“ – оригинальная большая опера в трех действиях с эпилогом, хорами и танцами; слова сочинения барона Е.Ф. Розина; Музыка М.И. Глинки». Вечером театр был переполнен.

Юсуповский дворец вошел в российскую историю как место организации и исполнения убийства фаворита императорской четы Григория Распутина, едва ли не самой доверенной персоны Николая II и его супруги Александры Федоровны. Только «сибирскому» старцу удавалось успешно лечить больного наследника престола – цесаревича Алексея. Императрица Александра Федоровна считала этого политического авантюриста и прорицателя, крестьянина Тобольской губернии, чуть ли не святым и оказывала ему неограниченное доверие. Пользуясь им, Григорий Распутин влиял на государственные, политические и военные решения императора Николая II в смутные и трагические годы Первой мировой войны.

Григорий Распутин

О пьяных разгулах «сибирского» старца, кутежах, разврате и его ничем не ограниченном влиянии на дела управления страной тогда распространялись самые невероятные слухи, вызывающие раздражение и возмущение у всех слоев населения империи.

Замысел физического устранения политического авантюриста почти открыто обсуждался в столичных салонах и в обществе. Большинство государственных деятелей России считали Григория Распутина и его поведение гибельным для монархии. После отъезда царя на фронт Распутин стал бывать в Царском Селе чуть ли не каждый день. Советы и мнения его приобретали силу законов и тотчас же передавались в Ставку. Не спросясь «старца», не принимали ни одного военного или кадрового решения. Императрица во всем доверяла ему и слепо верила в правоту его решений. Складывалось впечатление, что не император, а Распутин теперь правил государством. Всем пытавшимся объяснить Николаю II пагубное влияние «старца» на судьбу императорской династии и государства в целом царь спокойно отвечал: «Все – клевета. На святых всегда клевещут».

Во главе заговора с целью убийства царского фаворита стал политический деятель, один из лидеров «Союза русского народа», «Союза Михаила Архангела» и член II–IV Государственной думы Владимир Митрофанович Пуришкевич, привлекший «к делу избавления страны от „сибирского старца“» родственника императора, великого князя Дмитрия Павловича, князя Ф.Ф. Юсупова, доктора С. Лазоверта и поручика Сухотина. Князю Феликсу Юсупову поручалось заманить Распутина к себе домой – на набережную реки Мойки, пообещав старцу познакомить его с красавицей женой – племянницей Николая II. Во время угощения Распутина предполагалось отравить «лошадиными» дозами цианистого калия, подмешанного в любимую старцем мадеру и в пирожные с кремом – лакомство Распутина. Доктор Лазоверт заверял заговорщиков, что даже малая доля подсыпанного яда мгновенно отправит на тот свет их гостя. После мгновенного действия цианистого калия тело Григория Распутина предполагалось отвезти на машине на окраину Петербурга и утопить в поруби.

Князь Феликс Феликсович Юсупов выбрал для приема гостя одно из недавно отремонтированных подвальных помещений дворца, переоборудованное в малую уютную гостиную с мраморным камином. Интерьер помещения располагал к отдыху и дружеской спокойной беседе. Гостиная была меблирована уникальной раритетной мебелью; изящные резные стулья, обтянутые старой кожей, глубокие удобные массивные кресла, небольшие антикварные шкафчики на стенах из черного дерева, с красивыми ящичками и забавными секретными тайниками, аккуратные столики с китайскими вазами для фруктов и старинный шкаф с зеркальными инкрустациями. Над шкафом торжественно возвышалось старинное распятие итальянской работы XVII столетия из серебра и горного прозрачного хрусталя. Камины, мраморные скульптуры, старинный персидский ковер и огромная медвежья шкура на стене малой гостиной придавали помещению особый уют, комфорт и побуждали гостя отдохнуть и забыть все повседневные тревоги, суету и его нынешнюю постоянную осторожность. Дело в том, что за последние дни агенты тайной полиции предотвратили несколько неудачных попыток убийства старца.

Григорий Распутин, страстно желавший познакомиться поближе с женой князя, отбрасывает все сомнения и вместе с Феликсом Юсуповым на его машине отправляется во дворец на Мойке.

Перед отъездом за «старцем» князя Юсупова во дворце на Мойке собрались все основные участники и исполнители заговора. Доктор С. Лазоверт надел резиновые перчатки, растолок кристаллы цианистого калия в порошок, надрезал верхушки кремовых пирожных и насыпал в начинку яд, способный, по его словам, убить слона. Затем все – Сухотин, Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович поднялись в бельэтаж, чтобы к приезду Распутина завести патефон и изобразить веселую пирушку друзей княгини Ирины.

И действительно, войдя в дом с Распутиным, князь Юсупов услышал веселую музыку во втором этаже, дружный смех и голоса друзей. Насторожившись, «старец» спросил: «Праздник у вас, что ль, какой?». И успокоился, услышав в ответ: «Да нет, у жены гости, скоро уйдут. Пойдем пока в столовую, выпьем чаю».

За чаем Распутин съедает одно за другим все отравленные пирожные, но, к ужасу Юсупова, ничего не происходит, Распутин весело продолжает разговор. Затем «старец» выпивает несколько бокалов отравленной цианистым калием мадеры, и опять безрезультатно. Мало того, царский фаворит даже просит князя «сыграть на гитаре и спеть что-либо веселое». Через два часа Юсупов вынужден был извиниться перед «старцем» и выйти, чтобы, якобы попрощаться с гостями супруги, на самом деле панически объявить им, что «…яд не действует!»

Распутин же, выпив еще несколько бокалов мадеры, предлагает Юсупову поехать к цыганам.

Князю Феликсу пришлось взять браунинг Дмитрия Павловича и выстрелить в Распутина. Тот падает на пол. Но через полчаса заговорщики видят, как по рыхлому снегу дворцового двора, вдоль железной решетки, быстро бежит Распутин, ранее лежавший бездыханным на каменном полу малого зала подвального помещения. За ним вдогонку бросился В.М. Пуришкевич, отличный стрелок, регулярно практиковавшийся в тире на Семеновском плацу. Револьверный выстрел – промах, второй