письмом, к вечеру завтрашнего дня приедет моя подруга... не пугайся, она молодая и красивая. Конечно, до меня ей далеко, я единственная и неповторимая, но она почти не уступает мне в постельном искусстве, и вдвоем мы из тебя сделаем отличного любовника...

— Когда ты меня отпустишь? — напрямую спросил Тарик, уже вернувший себе некоторое трезвое разумение.

— Ты так хочешь меня покинуть? Вот глупый! Может быть, ты никогда больше не встретишь такую, как я, благородную дворянку...

— Просто хочу знать, надолго ли оказался у тебя в... гостях.

— Я тебя обязательно отпущу, — заверила маркиза, — с полными карманами золота... и нешуточными познаниями в искусстве любви. Но пока что изволь у меня погостить... — Ее пальчики по-хозяйски нашарили нужный предмет и безуспешно попытались привести его в боевую готовность: — Вяленький... Я тебя крепко утомила?

— Есть такое дело, — признался Тарик.

— Бедный мальчик... Хорошо, я тебя оставлю в покое, я же не зверь лесной... — сказала она, к радости Тарика. — Отдохнешь, выспишься, а завтра опять будем забавляться... Ты только начал

учиться с отличной наставницей, а впереди еще столько тобой неизведанного...

Она встала с постели, достала из шкафчика большой ключ с затейливой двойной бородкой и отперла замок. Повела подбородком:

— Иди к себе...

— Я ж голый... — возразил Тарик.

— В моем замке это никого не удивит. Или ты сгораешь от застенчивости? Какой ты милый! Мужского платья у меня тут нет, но что-то было... Ага!

Она достала из высокого узкого шкафчика в углу комок белой материи и протянула Тарику. Развернув его, Тарик увидел, что это батистовый пеньюар, обильно украшенный шитыми золотом перьями Птицы Инотали. Женский, понятно — мужчины носят шлафроки посолиднее.

— Ничего другого нет, — развела руками маркиза, улыбаясь во весь рот. — Или иди в нем, или голый, выбор невелик...

Выбора Тарик не видел вообще, а потому скрепя сердце натянул пеньюар — чуточку ему великоватый и доходивший лишь до колен, но все же лучше, чем ничего...

В коридоре его поджидали двое давешних верзил, при виде Тарика озарившихся глупыми ухмылками до ушей. Не глядя на них, Тарик пошел в свою темницу, малость успокоив себя тем, что в таком же положении оказался однажды граф Лардеро, герой пяти голых книжек, повеса, ярый поединщик и искатель приключений. Когда ревнивый муж вот-вот должен был его застигнуть в спальне очаровательной герцогини (и, зная его свирепый нрав, прикончить без оглядки на правила честных поединков), ему пришлось бежать голым другой дорогой, не через те комнаты, где он оставил платье и шпагу. Хорошо еще, что верная камеристка герцогини второпях успела ему сунуть первое, что под руку попалось, — такой же пеньюар. В нем граф и пробежал ночью полстолицы до своего дома: босиком, под свистки ночной стражи и выкрики припозднившихся гуляк. Хорошо еще, стояло лето...

Вспомнив это, Тарик придал себе вид гордый и независимый, хотя догадывался, что на шагавших за спиной верзил должного впечатления не произведет: вряд ли они читали эту увлекательную книжку, вряд ли они вообще умели читать...

Когда за его спиной щелкнул замок, он первым делом содрал дурацкий пеньюар, но отбросить его далеко не удалось: очень уж был легок. Пока Тарика не было в комнате, кто-то расторопный запалил стенную лампу с «огневиком», и синий шар давал достаточно света. Осмотрев себя, Тарик невольно присвистнул: от шеи до того места, где начинаются резвые ноженьки, полно отпечатков жемчужных зубок и багровых отметин поцелуйного происхождения. Зеркала нигде нет, но и так чувствуется, что искусанные губы вспухли, до них дотронуться жутко. Если Тами увидит его таким, горячая гаральянская кровь может и взыграть... или она, узнав все, согласится, что другого выхода у него не было. Впору горько посмеяться над собой: изнасильничала, словно пьяный солдат девку во вражеской деревне. Однако он не чувствовал себя ни униженным, ни опозоренным — пожалуй, о таком приключении можно рассказать друзьям: ну похитила, ну принудила, но ведь молодая и красивущая, столько интересного показала...

Едва он успел одеться (оба кошелька лежали в карманах, и не было смысла пересчитывать деньги: убедился на ощупь, что кошельки нимало не похудели) — скрежетнул замок, один из верзил широко распахнул дверь, пропуская Ялину, осклабился:

— Госпожа наша гостеприимная подумала, ты захочешь пожрать. И эту щелку можешь жулькнуть... если блудень не натер, гы-гы! Постучишь потом, я ее выпущу, а то и всю ночь можешь валять...

Ноги у Тарика явственно ослабели и чуточку подкашивались, есть он не хотел нисколечко, но что делать? Ялина прошла мимо него, как мимо пустого места, расставила на столе посуду с красиво выглядевшими яствами, бутылку вина и встала, держа поднос за край, с безучастным личиком. Спросила без выражения:

— Ну что, крепко она тебя устряпала? Привыкай, красавчик, такая уж тебе невезучая судьба выпала...

Вот и прекрасный случай что-то да разузнать! Тарик спросил, понизив голос:

— Ты не знаешь случайно, когда она собирается меня отпустить?

— Ас чего ты взял, что она тебя отпустит? — одними глазами улыбнулась Ялина. — Таких, как ты, из замка не отпускают...

— Но как же... — вырвалось у Тарика.

— А вот так, — отозвалась служанка почти шепотом. — Так уж у нее заведено...

— Я свободный горожанин...

— А ей плевать. Невелика птица... Простой Приказчик, да? Я видела такие бляхи: к нам приезжают с такими бляхами и разными городскими товарами. Кто из-за тебя станет розыск устраивать? Разве что сам король, да кто ты для короля?

— Я ехал с Ямщиком...

— Твоему Ямщику, уж я их знаю, тоже наверняка сонного зелья подлили и сплели какую-нибудь байсочку. Не первый раз. Почешет он в затылке и уберется восвояси, он же не этот, как его... ну, которые вынюхивают насчет нарушения регламентов...

А ведь так оно и будет, подумал Тарик. Наверняка так уже и произошло, и Бальдер давно уехал в Арелат. И никаких следов, тут только Роля-Прыткий или какой-нибудь настоящий сыщик взялся бы за умелые поиски, а