Шрифт:
Закладка:
Во славу Рода!
Во имя престижа семьи Прямухиных!
* * *
Так…
Ладно…
Это всё прекрасно, но пора возвращаться к делам. А дела мои — становление эрцгерцогом, свержение Императора Российской Империи и возвышение семьи Романовых. И тут, — хуяк! — загвоздка.
Не понимаю в чём дело. Даже ума приложить не могу, но факт остаётся фактом. Эта скотина до сих пор не протрезвела. С того момент, как мы вытащили Андрея Павловича из вампирского логова, прошло уже больше суток, и никто ему не подливал.
Точно не подливал.
Я бы заметил.
Поначалу я грешил на сердобольную Ваську, — ну любит девочка животных всяких; жалеет их как может, — но та сказала, мол, ничего не делала. Не верить словам сестры у меня не было никаких причин. Это ж Васька. Не знаю, есть ли в этом мире другой такой же честный, добрый и милашный некромант.
Ну… Сталбыть вот.
На скорую руку в подвале поместья были оборудованы две камеры, — если уж у Бориски Безродного есть личная тюрьма, то мне она нужна и подавно.
Полноценным подвалом это помещение, правда, назвать было нельзя. Скорее уж подполом. Низкий деревянный потолок, цементный пол, подпорки тут и там, трубы, кабели. Из освещения — голый цоколь с лампочкой на шнуре. Из мебели пара стеллажей в дальнем углу.
Клюкволюды к моему прихожу тут уже пошуршали. Убрали паутину, подмели пыль и выкинули порядка сотни трёхлитровых банок с заплесневевшими закрутками. Сердце кровью обливалось, когда они вытряхивали в компостную кучу солёные огурцы и патиссоны. Это ж сколько годной закуски улетело в помойку?
Ну ничего. Стоило вспомнить, как буквально вчера я сжёг два миллиона рублей, и скорби по огурцам как ни бывало.
Итак. В подполе поместья оборудовали две камеры. В первой сидел Яросрыв Неврозов. В своём ростовом костюме баночки мастики он вновь стал спокоен и рассудителен. Мы с ним даже перекинулись парой фраз о том-де, что как-нибудь потом вместе посидим и подумаем, как же порешать нашу ситуацию, ну а сейчас, мол, не время.
— Прекрасно понимаю, — сказал казак.
А после попросил спустить ему побольше книжек, желательно что-нибудь из альтернативной истории. Думаю, ему бы зашли учебники за десятый класс из моего прежнего мира; вот бы он, конечно, прихуел.
Ну а вторым узником Прямухинского поместья стал Андрей Палыч Романов.
— Где ты взял выпивку, скотина⁉
— Я ничо не брал, — язык у будущего императора заплетался. — Братиш, ну принеси пивка, ну пожалуйста, ну я прошу тебя, ну плохо, блин, ну принеси пожалуйста, ну «охоты», ну баночку, ну чо те стоит, ну блин…
— Зар-р-р-раза, — прорычал я.
В таком состоянии разговора не выйдет. Похоже, придётся потерпеть до завтра.
Я приставил ко входу в подпол охрану и отправился дальше. Первым делом проинспектировал деревню. За время моего отсутствия мало что изменилось; клюкволюды по-прежнему обживались и пока что не приступили к возделыванию земли. Быть может, пиздюля помогут аккумулировать их деятельность?
— Мохобор, — строго сказал я старому вождю. — Давайте-ка сегодня последний день отдыхаем, а завтра я жду от тебя подробный план развития сельскохозяйственных угодий.
— Да, молодой вождь.
— Помнишь, на что мы делаем упор?
— На авокадо, — ответил Мохобор.
— Отлично. Если понадобится косточка для рассады, скажи Кузьмичу. Пусть отправит кого-нибудь в город. Или в Москву, если понадобится.
Я чуть подумал и добавил:
— Сам не поеду. Нахер.
И впрямь, ну нахер. В ближайший месяц я планировал оставаться в поместье, да и потом без крайней необходимости из него не вылезать. Если уж местные пейзажи так хороши летом, то что же будет осенью?
Обожаю осень.
С этими мыслями я залез на тот самый дуб, с которого всё начиналось. На этот раз залез без проблем, легко и быстро. Ну да, моё тельце уже адаптировалось к нагрузкам. И если присмотреться повнимательней, то у меня даже появились мышцы, которыми можно было поигрывать.
Я удобно устроился на ветке дуба. Для меня сейчас настал момент мира и тишины. Я посидел так где-то с полчасика, полюбовался видами, слез и отправился дальше.
В доме кратенько пообщался с Ксенией Ильиничной. Она сейчас пребывала в восторге от медийности своего брата и уже настроила планов.
— Илья, это логичное продолжения развития рода, — сказала она.
А я не смог не согласиться. Ксюха завела разговор о женитьбе. Ей самой уже исполнилось восемнадцать, а Таньке будет в следующем году, так что пора. Да и я как бы тоже могу сыграть в эту игру, притом не раз, — гарему быть, уже решили.
Со свойственной ей холодной расчётливостью, Ксения Ильинична рассказала мне обо всех возможных пассиях, — и для себя, и для меня, и для Танюхи. Назвала кучу имён и фамилий, из которых я не знал ни одну. Привела аргументы за и против, поделилась прогнозами, высказала предпочтения.
— Ксюш, а это всё тверские? — спросил я после того, как сестра выговорилась.
— Да, тверские. Я провела тщательный анализ по всей области. Бароны, графы, крупные помещики.
— Ксюш, — улыбнулся я. — Бери повыше. Как минимум герцогские семьи, а в идеале княжеские. Спешить не будем. Подумай пока, поузнавай, присмотрись. Справишься?
Я видел, как сестра борется с собой, чтобы сохранить аристократическую маску холодного спокойствия и не развизжаться по-девчачьи.
— Хорошо, Илья, — ответила она. — Я всё узнаю.
— Ну вот и славно.
С тем разошлись.
Татьяну Ильиничну я сегодня в поместье не застал. Танька уже вошла во вкус охоты и как только мы с Вышегором вернулись, она сразу же потащила его и Вежливых Лосей в рейд. Кто-то из клюкволюдов имел неосторожность ляпнуть ей, что неподалёку от Прямухино видели редкого короткошёрстного креветигра, и сестра загорелась добыть его во что бы то ни стало.
Ммм…
Что ещё? Перекинулись парой фраз с Борзолюбой. Когда я проходил мимо гостиной, она как раз нянчила бомбожопок.
— Какие ж вы хорошие, — умилялась девушка, тыкалась веснушчатым носиком в маленькие пищащие комочки, глубоко вдыхала и:
— А-а-а-а-ах. Обожаю, как пахнут детки.
Эта дрянь до сих пор не переоделась из своего топа! Чёрт его дери! Иду вот только что буквально с оргии, а Борзолюба Джакузьевна желанна так же, как и в первый день знакомства! Бодрит, зараза! Волнует!
Должно быть, это всё эффект запретного плода. Надо бы её отослать куда-нибудь подальше, что ли? В город, например?
— Барин, — Любаша будто прочитала мои мысли, — а можно офис снять в Торжке? Помнишь, ты предлагал рекламное агентство заебенить? Ну так вот я, кажется, согласна.
— Займи гостиничный номер в «Tildikov Inn», — ответил я. — Сойдёт?
— Конечно, барин! — крикнула Любаша и кинулась обниматься.
Хотел было остановить её, сказать, мол, мы теперь деловые партнёры и пожать ей руку, но… Ох, девки. Какие ж вы приятные наощупь.
Больше сегодня ни с кем не разговаривал. Лёг отсыпаться…
* * *
— Да как же так-то⁉ — орал я дурниной на охранников-клюкволюдов. — Как это, блядь, вообще возможно⁉
Наступило утро, зачирикали птахи, солнышко осветило бла-бла-бла, а Его Будущее Величество так и не протрезвел!
— Кто заходил в темницу⁉
— Никто, вождь! — клялся мне клюкволюд. — Никто! Мы всю ночь стояли! Глаз не сомкнули, честное слово! Никого не видели!
— Так ну а как тогда⁉ Где он достал алкашки⁉
— Я не знаю, вождь!
Это диверсия. Измена, блядь. Среди моих завёлся, — пи-пи-пи, — крысёныш. Ну ничего, я это сейчас быстренько выясню. Сегодняшнюю ночь сам отстою в дозоре…
* * *
— Да как же так-то⁉
— Братиш, ну принеси пивка, ну пжа-а-а-алыста, — глаза Романова посылали друг друга нахуй и отказывались смотреть в одну точку одновременно. — Ну чо те стоит, ну братиш, «охоты» баночку, ну принеси…
За днём шёл день, за ночью ночь. Не знаю, как это возможно, но Романов не приходил в себя. Я уже начал впадать в паранойю и чуть было не ввёл в Прямухино сухой закон, но общим собранием клана было установлено — опьянение Романова имеет явно магическую природу. Заколдованный принц, еби его мать…
Я перечитал всю сеть. Я расспросил всех друзей, всех знакомых и всех знакомых знакомых. Я даже ездил в библиотеку, но в магических гримуарах не было ничего хоть отдалённо похожего на недуг Андрея Палыча.
Признаюсь, я зашёл в тупик. Однако сдаваться было категорически нельзя; как бы я не лез из кожи вон, а таком состоянии мне Романова на престол не усадить, а значит и не стать эрцгерцогом.
Ох, пу-пу-пу…
