ты хочешь, и оно твое, — нетерпеливо ответил Катон.

Старик проницательно оглядел его с ног до головы и склонил голову на одну сторону, как птица. — Пятьдесят монет…

Катону показалось, что этот человек слабо понимает ценность своей просьбы. — Ассы, сестерции или денарии? Выбирай сам.

Милопий почесал бороду, прежде чем заговорить.

— Как лучше.

— Пятьдесят денариев, значит. Серебряные монеты.

— И осла.

— И осел, согласен.

В глазах старика сверкнула жадность. — Две осла!

— Не испытывай судьбу, старик. Монеты и осел — твои, если ты сможешь провести нас по тропе.

Милопий поморщился. — Моя показывай тебе дороги. Но моя не пойти. Плохие люди. Жестоко. Они избивай Милопий. Забрать его стад. Остался только один коза. Моя покажи. Моя покажи тебе дорогу. Ты идти. Моя останься.

— Нет. Ты пойдешь с нами. И никаких фокусов, иначе не будет монет. И осла не будет. И мы покажем тебе, какими жестокими могут быть люди…

Черты пастуха исказились так, что его лицо стало похоже на крупный грецкий орех, и он неохотно кивнул. — Моя согласен. Но сейчас моя голод. Ты накормить?

Катон указал на Массимилиана. — Центурион отведет тебя в форт и даст тебе немного еды. Следуй за ним.

Массимилиан сдержал отвращение к этому грязному образчику человечества и поманил к себе пастуха. Милопий замешкался, затем подозрительно посмотрел на Катона. — Монеты и осла. Не забывай.

Когда он зашагал прочь, Катон и Аполлоний смотрели ему вслед.

— Довольно большое открытие, не так ли? — сказал агент. — Когда мы его поймали, он сначала отказывался говорить, только издавал какой-то болезненный вой. Интересно, что разбойники сделали с ним, что он так испугался? Он затих, когда я предложил ему немного сушеного мяса и несколько глотков из бурдюка. После этого все вылилось наружу. Река слов. Суть в том, что большую часть своей жизни он жил один в пещере у подножия горного хребта, пас небольшое стадо коз и держался подальше от людей. Пока разбойники не наткнулись на него несколько дней назад. Бедный ублюдок.

— Он рассказал им о тропе?

— Я спрашивал его об этом. Он говорит, что нет.

— Ты ему веришь?

Аполлоний пожал плечами.

— Ты видел. Он наполовину сумасшедший. Но, по крайней мере, путь есть. Это правда. Я бы сказал, это стоит пятидесяти денариев и осла. Так, когда мы попробуем туда взобраться? Если она ведет туда, куда он говорит, то мы сможем привести в долину достаточно людей, чтобы зажать врага с двух сторон.

Скоро стемнеет, а луны в эту ночь не будет. Было бы опасно пытаться пройти путь в темноте. Кроме того, у Плацина и его людей уже были планы на сегодняшний вечер. Огонь отвлек бы внимание врага. Все внимание будет приковано к воротам и стене.

— Завтра. После первой атаки. Как только будет достаточно света.

*******

Плацин вышел из темноты за валом, гребень его шлема был черным на фоне звездного неба.

— Люди готовы, господин, — доложил он.

— Очень хорошо, — ответил Катон. — Можете начинать атаку. Да хранит Фортуна тебя и твоих людей.

— Благодарю, префект.

— Я буду с резервом, — добавил Катон без всякой необходимости. Они уже несколько раз обсуждали план, и его слова выдавали некоторую тревогу, которую он испытывал. Резервы должны быть наготове на случай, если враг нападет на Плацина и его людей. Он слегка прочистил горло и заговорил снова. — Запомни, вторая атака начнется, как только огонь сделает свое дело, независимо от того, вернемся мы с Аполлонием к тому времени или нет. Понятно?

— Да, господин, — терпеливо ответил Плацин.

— Действуй.

Они обменялись салютом, и Плацин занял свое место во главе колонны. Позади него темная линия тянулась назад к лагерю, и Катон различал очертания защитных каркасов и вязанок хвороста, которые несли на стихийно заготовленных рамах. То тут, то там он различал отблески зажигательных горшков, в которых горели масляные лампы, используемые для поджигания хвороста.

Плацин негромко произнес команду «вперед», и строй начал продвигаться через ворота и пересекать ров, оставляя промежуток в десять шагов между каждой группой, чтобы они не сбились в кучу и не стали легкой мишенью, если их заметят на пути через ущелье. В сумерках вперед были высланы пикеты, чтобы убедиться, что путь впереди очищен от вражеских наблюдателей, которые могут поднять тревогу. Произошла короткая стычка, после чего разбойники отступили через ущелье к безопасной стене в дальнем его конце.

Когда последние солдаты из зажигательного отряда прошли, Катон обратился к Аполлонию.

— Приготовь для меня лошадь, как только я вернусь.

— Да, господин.

— И еще проследи, чтобы пастух не ускользнул.

— Я приставил к нему двух человек. Я ясно дал понять, что сделаю с ними, если он вырвется или причинит сам себе вред.

— Тогда до скорой встречи.

— Береги себя, префект.

— Я всегда так делаю.

Аполлоний издал легкий смешок. Больше говорить было нечего, поэтому Катон кивнул ему и зашагал в сторону сорока ауксиллариев из шестой центурии, выдвигавшимся к воротам. Он проскользнул на позицию впереди опциона и проследил за тылом воинства Плацина, видневшимся на небольшом расстоянии впереди. Ему пришло в голову, что было бы разумно протянуть между колоннами веревку, чтобы исключить возможность потери людей из зоны видимости, но сейчас было уже слишком поздно, и все, что он мог сделать, это держать в поле зрения группу людей впереди себя.

Из-за защищенности местности ночь была теплой и безветренной, и в тишине слабый хруст калиг ауксиллариев и скрип кожаных ремней показались напряженному слуху Катона тревожно громкими. Колонна пробиралась сквозь выступы скал и кроны деревьев к нависшей громаде утеса у входа в ущелье. Катон пробирался впереди своего отряда, ожидая первого крика тревоги от одного из вражеских наблюдателей на скалах. Не было никакой возможности, чтобы разбойники не обнаружили Плацина и его людей до того, как они выйдут из ущелья. Вопрос был лишь в том, как далеко они успеют уйти, прежде чем их обнаружат.

Утесы с обеих сторон начали смыкаться, и невозможно было определить, где именно между ними находится ущелье. Катон увидел, что задняя часть колонны Плацина отклонилась вправо, когда они достигли подножия большого валуна и начали обходить его. Тишину ночи внезапно нарушил крик сверху, а мгновение спустя рог издал одну продолжительную ноту. Когда он затих, другой рог ответил ему вдалеке, заглушаемый скалами между ними. Раздался голос Плацина.

— Поджигатели! Вперед!

Мгновение спустя группа впереди Катона рванулась вперед, и он, опасаясь, что может потерять их из виду, крикнул через плечо: — Шестая центурия! За мной!

Он перешел на бег, чтобы догнать идущих впереди воинов.