Шрифт:
Закладка:
Одинъ мой соотечественникъ, живущій въ Парижѣ съ половины 60-хъ годовъ, говоря со мною объ успѣхахъ соціализма и о нѣкоторыхъ выдающихся членахъ Палаты, принадлежащихъ къ этой партiи, вродѣ Лафарга и Жореса, выразился так: —Эти господа нашли очень вѣрную и остроумную формулу. Они считаютъ себя носителями совсѣмъ другого темперамента чѣмъ все то, что было, до сихъ поръ, въ политической и общественной борьбѣ, сосредоточено въ Палатѣ.
Да, это — появление другого темперамента; но соціалисты; разныхъ оттѣнковъ и депутаты и вожаки рабочих, не попавшіе еще въ Палату, сами очень хорошо знаютъ, что въ глазахъ теперешнихъ вожаковъ анархистскаго движения въ Парижѣ они почти такие же буржуа ретрограды и гасильники. Они хотѣли бы побѣдить анархистское движение и не могутъ. Анархисты смотрятъ на нихъ, какъ на будущихъ узурпаторовъ, еслибъ только социалистамъ удалось создать экономи ское государство съ центральной властью. Иначе и не можеть быть для сторонниковъ того ученiя, по которому всякая власть есть зло и всякое принужденiе возмутительное безобразие. На нашихъ глазахъ происходитъ нѣчто такое, что было въ первый вѣкъ христіанской эры, съ тою только разницею, что теперь въ такомъ огромномъ европейскомъ центрѣ, какъ Парижъ, анархисты — если только они не пускаютъ въ ходъ динамить— могутъ производить свою пропаганду вполнѣ свободно.
Я въ этомъ убѣдился, попадая н3а ихъ сборища. Самымъ кранорѣчивымъ и пламеннымъ проповѣдникомъ анархизма сдѣлался, въ тогдашнее время, Себастьенъ Форъ. Онъ тогда еще не проникъ въ Палату, но, можетъ быть, какой-нибудь округъ Парижа н выберетъ его въ ближайшемъ будущемъ. Въ маѣ мѣсяцѣ, который я провелъ весь въ Парижѣ, этотъ Себастьенъ Форъ сзывалъ сторонниковъ и противников анархіи на цѣлый рядъ бесѣдъ (conferences) которыя онь называлъ «publiques et contradictones», т. е. такихъ, на которыхъ допускаются п прения, послѣ рѣчи или проповѣди — назовите какъ хотите — главнаго оратора. Этотъ Форъ — бывшій семинаристъ, что опять-таки весьма пикантный п знаменательный фактъ. Готовясь въ проповѣдники, онъ выработалъ себѣ особый восторженный тонъ и, хотя довольно банальную, но обильную діалектику, способность импровизировать, не прибѣгая даже къ конспекту, цѣлыми часами.
Съ первыхъ чиселъ мая по всему ПарИжу расклеены были афиши и разосланы были особыя приглашения, не къ однимъ только сторонникамъ анархизма, а къ разнымъ выдающимся парижанамъ, съ болѣе или менѣе громкими именами, какъ сказано было въ этихъ приглашеніяхъ: «Aux sommitès de la science, de l’art, de la politique et de la presse» значитъ, ко всей парижской интеллигенціи. Въ этомъ спискѣ стояли такія имена, болѣе знакомыя нашей публике, какъ Жюль Симон, Коппе, Леонъ Се (извѣстный экономист), Бронетъеръ, Вогюэ, Бертело, Леруа Больё, профессоръ Лависсъ, глава вѣрующихъ позитивистовъ, Пьеръ Лафитъ, Дюма, Бурже, Зола, Сарсэ, Ришпенъ, извѣстный шарлатанъ литературнаго символизма Саръ-Пеладанъ, антропологъ Летурно, астрономъ Фламмаріонъ, художники, Пювисъ-де-Шаваннъ, экономистъ Молинари, бывшій министръ Гюйо, театральный критикъ (и бывшій коммунаръ) Бауэръ, Морисъ Барресъ — писатсль п депутать, известный своей проповедью «эготизма», неокатолпкъ Дежардеръ, бопапартистъ Кассаньякъ, Клемансо, пасквилянт Дрюмонъ, (главный инициаторъ французскаго антисемитства), епископъ Д'Юльстъ, аббаты Лемиръ и Гранье, депутатъ— (впослѣдствіи морской министръ) Локруа и президентъ совѣта министровъ Буржуа, президентъ Палаты Брисонъ, лекторы College de Franco Дешанель, бывший первый министръ Гобле, вожакъ марксистовъ Гэдъ, депутаты соціалисты Жоресъ и Мильеран, представитель экономическаго протекціонизма Меллин, Наке, Пельтантъ, бывшій министръ Поэнкаре, депутатъ-соціалистъ Вальянъ, легитимистъ католикъ Де-Мёнъ, покойный Флоке, бывшій министръ полиціи у Гамбетты въ Турѣ, извѣстный журналисть Ранкъ, Аллеманъ, вожакъ значительной партіи рабочихъ соціалистовъ, носяшихъ кличку «аллеманистовъ».
Какъ видите, представители рѣшительно всѣхъ направлений и всѣхъ сферъ знанія, искусства, политики и печати.
Обращение Себастьена Фора къ своимъ гостямъ я приведу здѣсь цѣликомъ. Оно дастъ настоящую ноту того: какимъ языкомъ говорили тогда вожаки анархіи и чего они не боялись высказыватъ передъ лицомъ всей французскои интеллигенции:
«М. Г.! Каждый добивается упорно счастья и, несмотря на это, не достигаетъ его.
«Этотъ печальный результатъ приводитъ цѣлую массу людей къ мысли, что такое положеніе, полное нравственныхъ и материальных страданій, нужно приписать безысходной, роковой необходимости. Я же имѣю глубокое убѣждение въ томъ, что это вытекаетъ изъ общественного устройства, а стало быть, такой порядокъ вещей должен измѣниться и привести ко всеобщему благоденствію.
«Я предполагаю: показать въ цѣлой серіи публичныхъ бесѣдъ съ прениями что моё убѣждение держится на неоспоримыхъ началахъ.
«Эра успокоения, какую мы переживаем — благоприятна постановкѣ крупныхъ вопросовъ и обсуждению ихъ на глазахъ безпристрастной публики.
«Я обращаюсь настоятельно ко всем, кого волнуетъ изученіе социального вопроса. И вы, м. г., вы принадлежите къ избранникамъ ума и сердца, ишущим улучшенія жизненных условій. Воть почему я приглашаю васъ пожаловать и выслушать изложение моей социальной философии, надеясь, что вы пожелаете или распространять ее или опровергать смотря по тому — признаете ли вы ее верной или ошибочной.
«Въ моихъ беседахъ (conferences) самая широкая доля будетъ отдана преніямъ: все опровержения, могутъ, производиться свободно.
«Буду очень счастливъ, если путемъ нашихъ честных изысканий и широкихъ преній, въ возвышенном и благородномъ тонѣ, мы будемъ способствовать тому, чтобы сколько нибудь осветились вопросы, рѣшеніе корорыхъ является безотлагательнымъ.
«Примите и пр.
«Себастьенъ Форъ».
Проповѣдникъ анархіи приглашалъ каждую субботу, начиная с 11-го мая в одну изъ залъ, гдѣ происходять обыкновенно сходки, в rue d’Аrrаs. Она такъ и называется SаІІе d’Аrrаs. Это кварталъ на лѣвомъ берегу Сены около rue Мопде, не особенно далеко отъ Латинской страны, но съ населеніемъ рабочим и мелко буржуазнымъ. При входѣ платили по пяти-десяти сантимовъ «для покрытія расходовъ» — какъ значилось в афишахъ. Изъ тѣсныхъ сѣней вы проникаете въ сараевидную залу съ хорами; она можетъ вместить, въ себя более тысячи человекъ. Я попалъ на вторую субботу. Все было полно и наверху, и внизу. Около восьми часовъ нельзя уже было найти ссбѣ стулъ и пришлось слушать стоя. Освещение слабое и публика, въ виде полутемной массы, зловеще копошится внизу и вверху. Даже на близком расстоянии трудно разсмотреть отдельные лица и головы. Можетъ быть, кое-кто
