– Белкин на мотоцикле мимо фабрики ехал, его малец сказал – Валька в ледоходе утопла! – простонала мать, сделала два шага и рухнула на стул.

– Так у Белкиных-то весь род брехливый, – невозмутимо напомнила бабушка. – Забыла, как брехали, что корову покупают? Сама подумай, нешто наша краля с белкинским архаровцем по ледоходу побежит?

Мать молчала, держась за сердце.

Валя часто видела во сне, что не вползла на льдину, сорвалась и лежит на дне, то в донашиваемом за соседской девчонкой зимнем пальтишке, то в наряде спящей царевны из сказки Пушкина, лежащей в хрустальном гробу…

– Лев Андронович, который звал тебя преподавать нам, шизикам и пенсионеркам, говорил про регрессионную терапию, что нельзя игнорировать страну, которая тебя позвала, – сказала Валя утром.

– Как позвала? – не понял Денис.

– Когда не ты её выбрал, а небесный диспетчер загнал туда пинком. Вот зачем я побывала в Финляндии, Швеции и Дании, если и в Питере-то не была? Думаю, это связано с моей прошлой жизнью в Карелии, с проработкой прошлых тем, но как, не понимаю.

– Про прошлые жизни я не спец, ты просто подумай, что именно оттуда привезла и чему научилась?

– Себя новую привезла, тебя привезла, – не задумываясь, ответила Валя.

Теперь она часто вспоминала слова Олега Вите про обречённых, жалевших, что мало общались с близкими, мучили себя нелюбимой работой, не осуществили мечты, и не пожалевших, что заработали мало денег или не стали известными.

В детстве Валя мечтала впрыгнуть через экран в «Голубой огонёк». И впрыгнула, а теперь безмерно счастлива, что выпрыгнула обратно.

У отца, наверное, была мечта – увидеть любящие глаза жены, но он сделал всё, чтобы их не увидеть. У матери мечты не было, разве что пожить без насилия. И тоже сбылось.

У бабушки в юности была мечта встретить такого, как дед. Встретила. Спасибо, что сама не попала в лагерь. Была мечта вылечить сына от пьянства, уж какие молитвы ни начитывала на четвертинку, не помогло.

Была мечта погулять на свадьбе любимой внучки, да только на обе свадьбы в одном платье Валя её не пригласила. Стыдилась показать, как живёт в Москве.

У Сони была мечта выйти за иностранца. Вышла. И вон как обернулось. У Юлии Измайловны мечты не было, она присягнула образованию и справедливости в стране. У Горяева была мечта, чтоб Ельцин выиграл выборы. Слава богу, сбылось!

И какая у Вали может быть мечта, когда мать здорова, Вика беременна, а Денис рядом? Если бы выдали волшебную палочку, она вернула бы бабушку Полю, Берёзовую рощу и помогла Вике легко родить. Остальное вытянет сама. Мечтать масштабнее Валя не умела, этому её никто не учил.

Катя наконец заторопила с последней передачей, в главные героини которой Денис порекомендовал свою научную руководительницу, профессоршу Лепёшкину. Катя съездила к ней на кафедру и написала сценарий.

Валя очень боялась темы и накануне почти не спала. Вертелась с боку на бок. Утром зеркало показало жуткие мешки под глазами. И всё было не так. Кончился любимый чай, Шарика вырвало, мать загородила плиту так, что не подойдёшь.

Вика сказала, что подъедет на съёмку сама. Машина опоздала и остановилась за километр от подъезда. Дождь оскорбительно хлестал по щекам, водитель был неприятный.

В Останкино Валя зашла с центрального подъезда, не снимая тёмных очков и панамы. Шла сквозь толпу, требующую автографа, как истукан, не реагируя на просьбы, хотя раньше не понимала, как это делают другие телеведущие.

У охраны путь перегородила короткостриженая старуха с палкой. Валя не поняла, кто это, но внутри что-то заныло, сняла тёмные очки, увидела морщинистое лицо, старомодное платье, просторную шерстяную кофту на пуговицах.

А та сунула ей в нос, упакованную в целлофановый пакет открытку с красным попугаем, и Валя пробежала глазами:

«Здравствуйте, уважаемая Вилена Васильевна! Как ваше здоровье? Я живу хорошо. Была на Красной площади. Юрик добрый, но свекровка лютая. Как встану на ноги, уйду отсюда и найду большую любовь…»

– Не распознала меня, Алексеева? – командным голосом спросила старуха, блеснув железными зубами. – Вилена Васильевна я! Комендантша общежития.

Валя вздрогнула, бросилась обнимать и целовать старуху, а та добродушно приговаривала:

– Признала, Алексеева! Сколько воды утекло! Ишь, какая стала! Шик, блеск, красота! А мы с Настькой дежурим тут. Охрана злая, еле вызнали, что нынче передача.

Народ с интересом наблюдал за этой сценой, кто-то даже фотографировал.

– У меня съёмка, вам придётся ждать, – предупредила Валя, она по старой памяти побаивалась комендантшу общежития по кличке Гестапо.

– Слышу плохо! Сюда говори! – приказала старуха и повернулась к Вале действующим ухом. – Настьк, подь сюды!

Подошла тоненькая перепуганная девушка и чуть не присела в книксене, здороваясь с Валей.

– Брата внучка младшая, – пояснила Вилена Васильевна. – В артистки решила идти, к тебе сразу и поехали. Ты ж тут главная, а для бешеной собаки семь вёрст не крюк. Ну, показывай своё хозяйство!

И старуха сделала жест, подразумевающий, что Вале принадлежит всё Останкино.

Охрана неохотно пропустила их вместе, Валя повела Вилену Васильевну и Настю в нижний буфет, принесла поднос с бутербродами.

– Вилена Васильевна, мне надо подготовиться, грим, сценарий, всё такое, – предупредила Валя в указанное ухо. – На съёмку пойдёте?

Старуха вопросительно посмотрела на девушку, и та залепетала ровно с тем провинциальным выговором, с каким Валя приехала в Москву:

– Мы, конечно… если только можно… с радостью!

Старуха старательно жевала своими железными зубами бутерброд с красной икрой и привередливо рассматривала апельсиновый сок в стакане:

– Жёлтый какой! Краской его красят? Ешь, Настька! Когда ещё поедим? В магазинах у вас дорого.

– В театральный собираешься? – спросила Валя.

– В сериалах хочет артисткой сниматься, – ответила за девушку Вилена Васильевна. – Скромная. Сама не скажет.

– В сериалы берут с образованием, – заметила Валя.

– Своему позвони, он же кум королю, сват министру. Пусть устроит. В сериалах одни шалавы, а наша Настька – загляденье.

– Кому своему? – Валя, конечно, поняла, что речь о Горяеве.

– Кто он там теперь? – Старуха взялась жевать второй бутерброд и положила бутерброд перед девушкой: – Ешь, говорю!

– Вилена Васильевна, врут газеты, – мягко начала Валя. – Мы просто знакомы с Горяевым.

– Так и звони, раз знакомы. Ты ж вон сразу в кино попала, как в Москву приехала. Пусть и Настька попадёт. – Вилена Васильевна стала ещё более непробиваемой. – И ночевать нас возьми, деньги кончаются на съём комнаты. Хозяйка, сука в ботах, на вокзале комнату предложила. Сказала центр, а приехали, куда Макар телят не гонял! В Баре-лёво!

– Бирюлёво! – прошелестела девушка. – Баб Виль, неудобно!

– Чего неудобно? Я была в чести – Вальку в Москву подсадила, теперь Валька в чести – долг платежом красен! – рассудила старуха. – Хорошо, что узнала да морду не отворотила, а то б ни с