настроенные бойцы, но примерно столько же бежало из армии по домам, а с такой силой не было возможности захватить все институции во Львове, склады интендантские, вокзалы, а потому и не удалось выбить поляков из главного вокзала и таким образом не вся коммуникация была в руках украинских, чем поляки и воспользовались, чтобы подвести свою армию, которая и выбила украинцев из Львова. Теперь и правительство, видимо, переехало в Тернополь, чтобы в крайнем случае можно было убежать в Украину, или получить отсюда помощь; но именно в это время наши шаповаловские головы задумали поднять восстание против гетмана, опираясь на галицких стрельцов, которые были организованы Коновальцем{410} в Белой Церкви. Если бы эти стрельцы в свое время уехали во Львов, то полякам не удалось бы его захватить и тогда и здесь не было бы мысли о восстании, потому что не было бы того ядра, вокруг которого организовалась или собралась республиканская армия, или «петлюровские банды», как их называют противники. А если бы не было подготовки к восстанию, то не было бы и переворота 14/ХІ, потому что гетману не было бы нужды бросаться в общероссийские объятия добровольцев и протофисовцев, и украинская государственность закреплялась бы эволюционным путем.

13 декабря

Вчера в 11 ч. ночи гетман вызвал С.П. Шелухина и стал жаловаться ему, что его обманули, опутали и довели до невозможного положения: немцы ведут неопределенную политику; Антанта, говорят, признала в Одессе власть Директории, и в конце концов начал просить Шелухина сформировать национальный кабинет; на это Шелухин ответил, что уже поздно, что он ему не раз говорил о том, что добровольцы и его свергнут, и объявят единую Россию. Тогда гетман стал просить Шелухина созвать влиятельных украинцев, которые согласились бы быть посредниками между его правительством и Директорией, а когда Шелухин заметил на это, что надо знать об этом мнение главнокомандующего добровольцами, то гетман вызвал кн. Долгорукова, который тоже просил невоюющих украинцев добиться у Директории права всем военным выехать на Дон в полном вооружении, потому что у них одна цель — борьба с большевиками. Шелухин обещал посоветоваться с друзьями и попросил написать условия, на которых правительство сдаст Директории Киев; тогда гетман пригласил Шелухина в зал, где заседал Совет министров, который и выработал вместе с гетманом и Долгоруким такие «условия» (Петитом)[81].

Сегодня, когда десятеро нас, ранее бывших на совещании, собрались у К. Леонтовича и перечитали эти «Условия», то решили, что никакого переходного кабинета организовывать не надо, а с приездом в Киев Директории и после выработки с ней условий сдачи, нынешние министры сдадут дела комиссарам, назначенным Директорией; мы согласны послать в Директорию посредников, если гетман, Долгорукий и председатель Совета министров, Гербель, письменно их попросят о таком посредничестве и если Директория согласится с ними говорить; на том мы и разошлись, а выбранные посредники — Стебницкий, Славинский, Шелухин и Королив, — пошли к гетману, который с нетерпением ждал окончания нашего совещания и дважды присылал сказать, что уже автомобили готовы для поездки посредников. В пять часов Славинский вернулся от гетмана с известием, что гетман, Долгоруков и Гербель подписали поручение нашим посредникам, но ни по прямому проводу, ни по телефону нельзя запросить Директорию о разрешении прислать к ней посредников, а потому к ней на паровозе поехали два добровольца, а завтра, если Директория согласится на переговоры, к ней поедут наши посредники.

Надо еще заметить, что на совещании мы постановили, что добровольцев можно выпустить на Дон только без оружия, а когда Долгорукий ответил, что это оскорбление для военных людей, то мы поручили посредникам, почитая воинское достоинство, согласиться отпустить их только с саблями, а в остальном это окончательно решит сама Директория.

В вечерних газетах появились сообщения, что Антанта признала в Одессе власть Директории, а немцы согласились впустить в Киев регулярную армию Директории, с условием, что добровольцы будут выпущены на Дон, гетман — в Швейцарию, а немцам позволят быстрее уехать домой.

14 декабря

Ночью поднялась страшная орудийная и пулеметная стрельба.

Поздно вечером прошел слух, что добровольцы не хотят сдавать оружие, и немцы послали к Петлюре Г.В.Гасенко просить оставить им оружие, потому что иначе не будет согласия; добровольцы расставили пулеметы по крышам и пушки на улицах и решили биться до конца. Не знаю, чем оно закончится, но в тот момент как я пишу эти строки, со стороны Поста-Волынского слышна страшная пушечная пальба, а в утренних газетах есть сообщение о закрытии подцензурных русских вечерних газет за лживое сообщение, что Антанта признала власть Директории; из украинских газет осталось только «Видродження», потому что «Новая Рада» закрыта «за восхваление Петлюры» и кроме того напечатано в сегодняшних газетах, что вчера Совет министров постановил не идти ни на какие условия с Директорией, а защищаться до конца. Поживем — увидим, чем это все закончится, но утешительного ничего из этого не будет. Если верх возьмет Директория, то наверняка она не сможет успокоить тех «духов», которых подняла на восстание, и в конце концов и на Украине будет большевизм. Вчера я говорил Костю Леонтовичу, что во всем виновата здешняя буржуазия, поскольку она не удовлетворилась тем, что немцы ей вернули весной землю, а захотела еще и единой России и, полагаясь на приход Антанты, заставила и гетмана взять курс на «единую», и в результате потеряет землю, как ее потеряли помещики в Московии, и не объединит Россию. По моему мнению, Бог бы с ней, с той землей, проживем и без нее, лишь бы сохранилась Укр. держава, но боязно, как бы она не объединилась с Совдеповской Россией, потому что это будет не лучше для нас, чем монархическая Россия; народ «хозяин земли русской» захочет быть «хозяином» при всяком устройства России.

Утром Шелухин рассказывал, что ночью несколько раз звонил ему Долгорукий и настаивал, чтобы «посредники» ехали к Петлюре, чтобы прекратить кровопролитие, но Шелухин отказался, потому что правительство не имеет ответа — согласна ли Директория на приезд «посредников». Днем опять Долгорукий уговаривал Шелухина ехать к Петлюре, с которым можно все же говорить, потому что у него регулярная армия; а за Винниченко идут только большевики, к которым враждебно относится и Петлюра. Долгорукий советовал воспользоваться этим антагонизмом и убедить Петлюру помириться, чтобы не дать возможности развиться большевизму. Мы поручили ответить Долгорукому, что если правительство решило обороняться до конца, то мы отказываемся от всякого посредничества. Странные люди. Они никакого понятия не имеют о своих противниках; они даже