– Итак, Святослав Сергеевич, оружие. Что у нас по нему? – я впервые услышал от него такое обращение. Резонное замечание, так как вообще-то идет война, которая в наше время носила название Великой Отечественной.

Новый руководитель Германии генерал Удет собрал 3 июля ОКВ и предложил начать переговоры со Сталиным об окончании войны. По предварительным данным, Сталин требует безоговорочной капитуляции. Буденный форсировал Дунай, Прут и Тису, перешел в наступление двумя клиньями на Бухарест и Будапешт, выбивая союзников Германии из войны. После поражения в пограничных сражениях 3-я и 4-я румынские армии бегут, давая возможность окружить 11-ю армию Шоберта. Гудериан предпочел почетную сдачу после недельного сидения в котле под непрерывными, днем и ночью, бомбежками. Клейст почувствовал, что слева его фланг оказался открыт, и вот-вот последует удар от Ковеля на Львов, хотя он взял уже Ровно. Он вклинился глубже всех. На северо-западном направлении РККА полностью остановила наступление фон Лееба, который перешел к обороне. Вейхс перешел на сторону Удета. Рундштед колебался, Лееб – молчал и ожидал: кто победит. Фон Бок был готов подать сигнал к отступлению, но командующий 6-й армией повернул ее на Берлин, и не с целью сдаться там, а навести в тылу порядок. Поэтому левый фланг у Клейста перестал существовать.

– С ним теперь все достаточно просто. По моим расчетам, из имеющегося на сегодняшний день количества урана мы можем произвести 91 килограмм 440 граммов оружейного. Я передавал вам информацию, что в Нью-Йорке под мостом Байон-Бридж в бочках находятся отвалы с богатейшей рудой ручной сборки в количестве 1250 тонн. Это в десять раз больше, чем есть у нас сейчас.

– Да не лежат они там уже, не лежат. Скоро будут, может быть, – недовольно двинув губами и плечами, ответил Берия. – Все погружено и отправлено, но в Европу доставить сложно, да и не совсем чисто сработали, судя по всему. В общем, немцы об этом пронюхали, пришлось перегрузиться у Африки, а пароход, который вывез все из Нью-Йорка, немцы захватили возле Биская, но уже пустой и с другой командой. Идут, через месяц должны прийти или затопиться, товарищ Сталин.

Тот укоризненно покачал головой, показывая свое неудовольствие.

– Я понимаю, товарищ Сталин, но нечем нам их прикрыть.

– Продолжайте, товарищ Никифоров, вопрос в работе.

– Так как уран мы получаем чистый, то критическая масса у него будет минимальной, поэтому берем нижний ее предел для получения трех, а лучше – пяти бомб. Остальное смешиваем с обедненным ураном для запуска первого реактора-накопителя. Там достаточно иметь 20–25 процентов обогащения и начинаем вырабатывать плутоний. В любом случае, товарищ Сталин, пяти устройств нам пока хватит. А Русакова и его группу подключим к еще одной проблеме: выделению лития-6. И одной из самых первоочередных задач является постройка завода по производству тяжелой воды. Этот пунктик подчеркните, товарищ Сталин. Его лучше соединить с первым реактором, так будет дешевле.

– Три. Трех изделий будет достаточно в первой серии, даже если придет уран из Конго. Нам кажется, что основные силы и средства необходимо вложить в инфраструктуру этой промышленности, увеличив мощность первого реактора, – высказал свое мнение Сталин.

– В техническом задании дано указание предусмотреть возможность запуска реакции при минимально возможной сборке и последующем наращивании мощности реактора путем секционного расположения последующих сборок. Первый реактор будет состоять как бы из кубиков. Мы заказали в Ленинграде первую турбину и генератор для нее. Так что, даже этот опытовый, практически лабораторный, реактор будет вырабатывать электроэнергию. Строительство планируем в Обнинске, здесь с трудовыми ресурсами и техникой полегче. Продолжаем разработки газовых центрифуг, они нам пригодятся и для других материалов. Газодиффузионный завод пока полностью не замораживаем, продолжаем работы, необходимо пустить противника по ложной схеме, пусть тратит деньги. Да, и еще: не нравятся мне что-то бельгийские коллаборационисты и геноцид в Катанге.

– Вы же говорили, что политика – это не ваш профиль? – улыбнулся Сталин.

– Да тут, с кем поведешься – на того и дети похожи. С резиной завал и уран нужен. Но это я так, к слову, ведь любая война заканчивается переговорами. И существует плата за освобождение.

– До этого еще далеко, товарищ Никифоров. Но кое-какие шаги уже предпринимаем. Вот, возьмите с собой: требуется заключение, что эта руда из Конго. Вы же у нас по научной части в ПГУ. Эти образцы из майских поставок 1941 года. Карин фон Крейц говорит, что поставки из Конго идут и в объемах, превышающих добычу в самой Германии, включая бывшую Чехию. А мы готовим материал для международного трибунала по национал-социализму. Включая тех, кто помогал восстанавливать военный потенциал Германии, вопреки Версальскому и Сент-Жерменскому договорам 1919 года. – Сталин передал мне бумаги на немецком.

– Мы так договорились с Черчиллем. Он желает наказать Чемберлена и Даладье за те потери, которые понесла Великобритания. Неплохо было бы сюда присоединить правительства тех стран, кто оказывал и оказывает поддержку фашистским режимам, включая правительство Виши. Завтра к вам в Чкаловск прибывает товарищ Молотов. У него есть хорошие для нас новости. Ему удалось убедить господина Рузвельта присоединиться к нашему мнению и создать международный трибунал. Требуется искоренить фашизм и теорию расового превосходства. Это должно стать важнейшим итогом этой войны. Решающая роль Советского Союза в этой борьбе уже никем не оспаривается. Сегодня Румыния вышла из войны с СССР, объявила войну Германии и желает присоединиться к Объединенным нациям. Утром об этом объявят. Антонеску низложен военным переворотом, который возглавил король Михай Первый.

– Сейчас от желающих поделить пирог победы отбоя не будет. Теперь предстоит выиграть мир. Это сложнее.

– Именно поэтому и требуется доказать, что в этой войне один победитель: советский народ. И нам для этого нужна бомба.

Уже совсем рассвело, когда вернулся домой. Катенька уже встала и, одетая в гимнастерку и с пистолетом, завтракала перед выходом на работу.

– Доброе утро, Слава! Устал? Завтракать будешь?

– Кофе не буду, я немного вздремнул, пока назад ехали, но долго поспать не дадут.

Мне тут же поставили чай в большой керамической кружке, как я любил, яичницу с беконом, бутерброды с ветчиной, какую-то молочную кашу.

– Антонов просил напомнить, что сегодня он выкатывает машину на пробежки, и, возможно, будет первый вылет.

– Во сколько?

– Через три часа, восьмой ангар.

– Увидишь, скажи, что подойду, если спецрейс не помешает. А ты чему улыбаешься?

– Да