«И когда это мальчики успели составить классификацию наших ног?» — спросила Лида. Надя, поморщившись от слова «классификация», ответила: «А когда мы, как обезьяны, лазали по деревьям, чтобы прикрепить дуплянки...» — «Не может быть! — не поверила Лида. — Мы тогда были совсем малявками». — «Но ноги-то у нас имелись?» С этим Лида спорить не могла. Ноги имелись. «Думаешь, они ради птичек держали для нас стремянки? Нет, они снизу пялились на наши Ноги». Вот так, коноплянки и жаворонки были, оказывается, только поводом. Хитрые мальчишки стояли на земле, придерживая лестницу, по которой все выше восходила женственность их юных ровесниц.

Ноги, Талия, Губы, Лицо. К удовольствию Нади, Лидино Лицо выражало растерянность. Ведь этот порядок, наведенный якобы мальчиками в такой трудноопределимой области, как красота, Надя наверняка успела довести до сведения Саши, который под влиянием Петра Медведева, известного ниспровергателя общепринятых истин, по-видимому, сначала отреагировал на Лицо Лиды, но потом, сравнив ее Ноги с Надиными, не мог не сделать вывод, что Ноги и в самом деле главное украшение девушки... Может, именно поэтому он после отважного прикосновения к Лидиным Волосам не сделал больше никакого заметного шага в ее сторону, не назначал ей свиданий, а все время прикрывался Юрой, которому все эти счеты и мнения в целом были до лампочки, он принципиально с открытым забралом шел наперекор им. Разве что, ощутив одиночество, на которое его обрекло занятие музыкой, позволил себе сойтись с Сашей. Петр посмеивался над девическими выдумками, но все-таки как-то реагировал на них, снисходя к щебету слабого пола, как к неизбежным издержкам жизни — мужской жизни. Петр мог согласиться с Надей по поводу Ног, но в глубине души остаться при своем мнении, а имел ли его Саша — этого Лида не знала. Саша был осторожен и подозрителен, понимая, что от него за три версты разит деревней, особенно его огорчала мама, которая, приходя на родительское собрание, говорила во всеуслышанье, стягивая с головы оренбургский платок: «Ну и упарилася я...» Саша тысячу раз умолял маму забыть это слово, ведь она теперь живет в городе, а не среди утей и гусей. И вообще, он просил свою маму на родительских собраниях больше помалкивать, потому что их исправно посещала интеллигентная мама нравящейся ему Лиды.

Между прочим, пока они беседовали о Ногах, Талии, Губах и Лице, Надя старалась вести себя со всей естественностью — снимала ваткой, смоченной ацетоном, лак с ногтей, обрабатывала их пилочкой, потом покрыла аккуратные ногти свежим лаком, помахала в воздухе пальцами, чтобы он поскорее высох, потом предложила воспользоваться ее лаком и ацетоном Лиде, не отвлекаясь от обсуждения списка красавиц... Лида, не такая умелая, тоже сняла лак со своих не слишком длинных, не так красиво суженных и закругленных, как у Нади, ногтей, после чего у нее пошел ряд промахов, конечно, замеченных Надей: она не догадалась состричь заусеницы, перепачкала лаком пальцы, а в довершение всего, забыв помахать в воздухе пальцами изящно и небрежно, смазала свежий лак, сжав руки в кулаки, — это случилось, когда они обсуждали Талию Веры и сошлись на том, что Талия у Веры есть, но сама Вера, к сожалению, чересчур костлява. Надя заметила Лидин промах и предложила ей все начать сначала. Лида, решив, что и это будет доложено Саше, покраснев, завела руки за спину. Она и так с трудом перенесла разговор о Ногах. Если бы речь шла о Лице, Лида не почувствовала бы такого напряжения. На нее и прежде публичные упоминания Нади о Ногах действовали угнетающе, потому что она понимала, что за Ногами стояло нечто взрослое, а предпринимать вылазки на территорию будущего — в темную область пола и природы, которая сверху своей властью спустила девочек мальчикам, Лида и в мыслях боялась... Ей казалось, что девочки рассуждают о Ногах, чтобы заглушить свой страх перед этими неожиданно выскочившими из-под юбочек Ногами; к тому же девочкам каким-то образом сделалось известно о страхе мальчиков перед женскими Ногами, и они учились им пользоваться: чуть что — могли пригрозить Ногами, вытянуть Ногу и, склонившись над нею, рассматривать, ровен ли шов на чулке, и мальчики немели от этих шалостей девочек, даже Петр Медведев шутил меньше обычного. И вообще, девочки мальчикам спуску не давали, им было обидно, что мальчики могут включать их в список или не включать, поэтому они замедленным движением, исподлобья глядя на мальчиков, отводили пряди с загадочно мерцающих Глаз, медленно поднимали и опускали Ресницы, в задумчивости взбивали копну волос, вытянувшись и сделавшись похожими на амфору с белым нежным горлышком, которая могла бы утолить жажду мальчиков... Амфора с лебединым изгибом Шеи и как будто витающими в воздухе горячими Зрачками и розовыми Губами... Лицо включалось в надстройку амфоры с ее волнующими формами только в том случае, если девочка умела играть Глазами, полными загадочной дремы, — глазами нимф, которые спят с открытыми очами в тени, — с Глазами можно было делать все что угодно, если девочка обладала даром опускать Ресницы с такой невинной откровенностью, точно сбрасывала с себя одежду... Этому искусству пятерку научила Марина, а ее саму — старшая сестра. Многие девочки следом за Мариной вдруг сделали себе стрижки под «кавказскую пленницу», в один заранее оговоренный день дружно изменив облик, что произвело огромное впечатление на мальчиков: их шуточки сделались более осторожными. Косу оставила Катя, потому что у нее была самая длинная во всей школе Коса, и она не могла пожертвовать этим первенством, а также Оля, которой сделать стрижку под Наталию Варлей не позволила мама, и еще Лида, оставившая свои две косички для удобства — чтобы волосы не лезли в глаза во время баскетбольных матчей.

Говоря о Ногах, девочки шли дальше своего идеала — Наталии Варлей. Обаятельные манеры Варлей на экране можно было трактовать и так и эдак — и как предложение дружбы, и как намек на возможное супружество; такими же были манеры старшей сестры Марины, Ларисы, и всех ее ровесниц. Но младшие сестры сделали шаг вперед по сравнению со скромницами-старшими — их маневр на предмет дружбы и супружества имел несколько иной вектор, не совсем понятный старшим сестрам, имеющим кое-какой любовный опыт. Поколение младших сестер на туфлях-лодочках решительно свернуло со стези, на которой приоритеты были за общественными ценностями, где даже Ноги рассматривались с точки зрения их коллективной пользы: могут они принести победу в беге на стометровке или на лыжне