Шрифт:
Закладка:
Нет… Медина была в безопасности от Дрекслера, по крайней мере, на данный момент.
Через пять минут Малик объявил по радио о прекращении огня, объявив, что два основных уровня территории свободны. Он потерял троих из десяти коммандос, которые совершили налет на дом, и еще трое были ранены на ходу, но этих людей он разместил в окнах верхнего этажа, чтобы следить за полицией.
Затем все его внимание переключилось на подготовку к штурму винного погреба. На глазах у Дрекслера Малик собрал свою команду у двери на кухне, которая вела на нижний уровень. Охранник открыл дверь, затем выглянул из-за угла, посветив фонариком своего пистолета-пулемета P90 вниз по темной лестнице.
Дрекслер тихо позвал Малика. «Вы не встречали женщину средних лет с рыжими волосами?»
Малик покачал головой, но не сводил глаз с лестницы, когда первый мужчина приготовился спускаться.
Дрекслер подошел вплотную к куче мужчин и закричал, напугав боевиков. «Рима Халаби! Если вы там, внизу, вам нужно подняться немедленно! У вас нет шансов!»
Малик сердито оглянулся на Дрекслера, но затем раздался голос. «Я поднимаюсь! Я безоружен!»
Теперь Дрекслер разговаривал с Маликом. «Вы не должны причинять ей вреда, если она выполняет ваши приказы».
Малик неохотно передал этот приказ своим людям, и они отступили на кухню, но держали оружие высоко над дверным проемом.
Когда Халаби не появилась на верхней площадке лестницы через тридцать секунд, Дрекслер снова позвал ее. Однако через несколько секунд она действительно появилась и закрыла за собой дверь. Сириец схватил ее, развернул и грубо прижал к стене. Ее обыскал второй мужчина, в то время как остальная часть подразделения перестроилась у двери, готовая спуститься.
Малик заговорил с ней по-арабски. «Там есть кто-нибудь еще, кроме Медины?»
Рима говорила, отвернувшись лицом к стене. «Я хочу сделать заявление».
Все взгляды обратились к ней. Дрекслер сказал: «Вы можете говорить все, что хотите, как только мы получим Бьянку. Она все еще заперта в задней комнате справа?»
Рима стряхнула с себя чьи-то руки и повернулась лицом ко всем мужчинам в комнате. Храбрым взглядом она посмотрела на Дрекслера. «Ты — Эрик».
«Так и есть».
«И месье Воланд сказал вам, где содержалась Бьянка?»
«Да».
«Мой муж. Он мертв?»
«Я сожалею. Он сопротивлялся». Он добавил: «Он был храбр, но глуп. Не будь прежним».
Теперь она смотрела на кухонный пол. Там, возле тяжелого деревянного стола, лежало тело Фираса, ее племянника. Он был тем человеком, который открыл огонь по коммандос, когда они взломали дверь из комнаты с камином, и он убил одного из них, прежде чем его самого застрелили.
Малик сказал: «На это нет времени. Поехали».
Вены на горле Риммы запульсировали, а ее лицо покраснело, но она расправила плечи и высоко подняла голову. «Мы потерпели неудачу… Но и вы тоже».
«Что вы имеете в виду под этим?» — спросил Дрекслер.
Рима сказала: «Ты не вернешься в Сирию с Бьянкой Мединой. Я убил ее».
«Ты что?» Он повернулся и посмотрел на Малика, затем кивнул ему, призывая его спуститься по лестнице со своей командой.
Малик мгновенно отдал приказ на арабском своей команде. Дверь открылась, и один за другим они направились вниз по лестнице в тактическом поезде, фонари их оружия прощупывали темноту внизу. Сам Малик присоединился к задней части штабеля.
Он спустился всего на несколько ступенек, прежде чем почувствовал запах дыма.
Нарушитель — первый человек в очереди — был уже у подножия лестницы в винном погребе. Его голос потрескивал по радио.
«У меня дым валит из обеих дверей в задней части».
Малик кричал вниз по лестнице, игнорируя радио. «Иди туда и вытащи ее!»
К тому времени, когда сирийские коммандос подошли к двери справа, они задыхались от дыма в винном погребе. Нарушитель положил руку на железную дверную задвижку. Даже через перчатки он почувствовал обжигающий жар. Он боролся с болью, снова подстегиваемый криками своего лидера сзади, и открыл дверь.
Пламя вырвалось в свежий воздух винного погреба, почти окутав находившихся там мужчин. Внутри спальни все было охвачено пламенем.
Малик крикнул по рации: «Потушите огонь! Найдите женщину! Это приказ!»
Но теперь дверь в кладовую слева распахнулась, и языки пламени с ревом вырвались наружу и пронеслись по деревянному потолку винного погреба, над головами всех стоявших там мужчин. Огонь за считанные секунды перекинулся на настенные гобелены и коврики и перекинулся на деревянные винные стеллажи вдоль стен. Ни у кого из коммандос не было ничего, чем можно было бы потушить такой большой пожар, и никто не осмеливался проникнуть глубже в комнату, чтобы войти в помещение для прислуги, где предположительно содержался Медина. Очевидно, что в обеих комнатах было воспламенено большое количество горючих веществ, и мужчины знали, что если они не эвакуируются немедленно, они все могут быть поглощены дымом и огнем.
Несмотря на прямой приказ вернуть женщину, коммандос начали отступать к лестничной клетке. Малик сам попытался протиснуться мимо них в комнату, но через несколько секунд он тоже развернулся и побежал к лестнице.
* * *
Себастьян Дрекслер стоял наверху лестничной клетки, видел пламя и дым и слушал безумные передачи по своему радио.
Пока мужчины внизу боролись с откровенным ужасом, который пришел с осознанием того, что они провалили свою миссию по возвращению испанки, Дрекслер боролся с желанием улыбнуться от уха до уха, потому что не мог поверить в свою удачу. Повернувшись на кухню, он встретился взглядом с Римой Халаби.
По-французски она сказала: «Вы хотели ее смерти, не так ли?» — спросила она.
Дрекслер понятия не имел, говорит ли сириец, прижимающий Римму к стене, по-французски, поэтому он сохранил свое прикрытие, сказав: «Конечно, нет!»
«Воланд сказал мне, что ты это сделал».
«Воланд все недооценил, и это привело к смерти вашего мужа. Но я прослежу, чтобы тебе не причинили вреда, пока ты делаешь, как я говорю».
Рима улыбнулась. По-арабски она сказала: «Что теперь со всеми вами сделает Ахмед Аззам, когда узнает, что вы потерпели неудачу?»
Малик был последним, кто поднимался по лестнице,
