— Виноват, Кэвел, — сказал он. — Вот почему уголь насыпан так высоко у стены. Хотели скрыть следы недавней работы.

Я не стал тратить время на пустые разговоры. Время стало единственным нашим преимуществом. Поэтому схватил молоток и ударил по верхнему ряду кладки — эта часть стены была сильно зацементирована. Этот взмах отразился во мне острой болью, будто кто всадил в меня шестидюймовый стилет под самое правое ребро. После этого я молча протянул молоток Харденджеру и бессильно опустился на перевернутое пустое ведро. Харденджер выбивал сразу по несколько блоков и, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, работал ловко, стремительно, со всей решимостью и мощью. Он атаковал стену, словно она была причиной всех существующих на земле зол. Вскоре первый ряд блоков кладки поддался, и через полминуты образовалась дыра около двух футов.

Харденджер остановился, поглядел на меня. Кряхтя, я поднялся и включил фонарик. И мы заглянули туда. Между фальшивой стеной и стеной подвала было пространство около двух футов, в нем различалось полузасыпанное щебнем и угольной пылью, втиснутое кое-как то, что когда-то называлось человеком.

Зверски искалеченные, но все же несомненные останки человека.

— Вы знаете, кто это, Кэвел? — мрачно, но спокойно спросил Харденджер.

— Знаю. Истон Дерри. Мой предшественник, начальник охраны Мортона.

— Истон Дерри? — в противоположность Харденджеру Шеф отлично владел собой. — Как ты определил? Лицо неузнаваемо.

— Да. Но на левой руке кольцо с голубым топазом. Истон всегда его носил. Это Истон Дерри.

— Что... что они сделали с ним?! — Шеф уставился на полуобнаженное тело. — Раздавили автомобилем? Или... или его растоптало дикое животное? С минуту он молчал, вглядывался в мертвое тело, затем выпрямился и обернулся ко мне. Старость и усталость отражались на нем как никогда.

Старые глаза застыли в ледяной холодной неподвижности. — Они такое с ним вытворяли. Замучили до смерти.

— Замучили до смерти, — повторил я.

— И ты знаешь, кто это сделал? — снова спросил Харденджер.

— Знаю. Знаю, кто это сделал.

Харденджер вытащил ордер на арест, ручку из внутреннего кармана и застыл в ожидании.

— Этого не потребуется, старший инспектор. Пока я не доберусь до него. На всякий случай: не выписывайте ордер на имя доктора Грегори.

Настоящий Грегори мертв.

Через восемь минут большой полицейский «ягуар» резко затормозил у дома Чессингема. В третий раз за последние сутки я поднялся по истертым ступеням и нажал на звонок. Шеф стоял за мной, Харденджер был в передвижной радиомашине, отдавал приказание полицейским дюжины графств выследить Грегори и его «фиатик», опознать, но пока не задерживать. Мы знали, что Грегори не убьет Мэри, пока не окажется в безвыходном положении. И все мы ухватились за эту слабую надежду для ее жизни.

— Мистер Кэвел! — воскликнула Стелла Чессингем совсем не так, как сегодня на рассвете. Глаза ее снова сияли и лицо было спокойно. — Как мило с вашей стороны! Я... я прошу прощения за сегодняшнее утро, мистер Кэвел.

Это правда, что мне сказала мама? Когда брата уводили сегодня утром...

— Совершенная правда, мисс Чессингем, — подтвердил я, стараясь улыбнуться, хотя лицо горело от стертого грима. Он стал бесполезен после визита к Макдональду. Я даже радовался, что не видел себя и свою улыбку.

Наши отношения за двенадцать часов в корне переменились.

— Искренне сожалею, но это было продиктовано необходимостью. Ваш брат будет сегодня вечером освобожден. Вы видели мою жену сегодня днем?

— Конечно. Это было так мило с ее стороны — прийти к нам. Не хотите ли вы и ваш... гм... друг повидаться с мамой? Ей будет приятно, уверена. Я отрицательно покачал головой.

— В котором часу моя жена ушла от вас?

— Кажется, около половины шестого. Только начало смеркаться и...

Что-нибудь с ней случилось? — закончила она шепотом.

— Она похищена убийцей, и ее держат заложницей.

— О нет! О, сэр Кэвел, нет, нет! — Она схватилась руками за горло. Это... это невозможно.

— Как она ушла отсюда?

— Похитили? Вашу жену похитили? — Она уставилась на меня округлившимися от страха глазами. — Почему, кто-то захотел...

— Ради бога, отвечайте! — не выдержал я. — Она села в такси, поехала автобусом... на чем?

— На машине, — прошептала она. — За ней приехала машина. Какой-то человек сказал, что вы ее срочно хотите видеть... — еле слышно ответила она, осознав вопрос. — Там был еще один, на заднем сиденье. Не знаю, какая была машина, за исключением... ну конечно! Это иностранная машина, руль у нее находился слева. Разве она...

— Грегори и его «фиат», — прошептал Шеф. — Но, ради бога, как он узнал, что Мэри здесь?

— Поднял трубку, и все, — сокрушенно объяснил я. — Он знал, что мы остановились в «Вогоннере». Он спросил Мэри. Ему ответили, что ее нет. Он спросил — где? И этот толстый, стоящий за баром болван объяснил, что сам два часа назад отвез на машине миссис Кэвел к мистеру Чессингему. Это было по пути Грегори, он остановился посмотреть. У него все для выигрыша и ничего для проигрыша.

Мы даже не попрощались со Стеллой Чессингем. Сбежали вниз по лестнице, увидели Харденджера, выходящего из радиомашины, впихнули его обратно.

— Альфингем, — крикнул я, — «фиат», он им все-таки воспользовался. Не думаю, чтобы он рискнул...

— Он не рискнул, — подхватил Харденджер, — только что мне сообщили, что «фиат» брошен на обочине возле деревни Грейлинг. Недалеко отсюда, в трех милях, на проселке... Почти рядом с домом местного констебля. Тот как раз слушал нашу передачу, глянул в окно и увидел «фиат».

— Пустой, конечно.

— Пустой. Он не бросил бы машину, если бы не прихватил другую. Я дал знать о краже машины. Наверняка ее украли в деревне Грейлинг. Полагаю, мы скоро ее обнаружим.

Действительно, вскоре машину обнаружили мы сами. Через две минуты мы влетели в Грейлинг и увидели прыгающего на тротуаре типа. Он отчаянно махал саквояжем. «Ягуар» остановился, Харденджер опустил стекло.

— Это безобразие! — кричал тип с саквояжем. — Слава богу, вы уже здесь! Бандитизм! Разбой среди бела дня...

— В чем дело? — остановил его Харденджер.

— Моя машина! Среди бела дня! Украдена, господи! Я сидел в гостях в этом доме, и...

— Сколько времени вы были в доме?

— А? Сколько времени? Какого черта...

— Отвечайте! — рявкнул Харденджер.

— Сорок минут. Но что...

— Марка машины. Какая?

— "Ванден-плас-принсис". — Он почти рыдал от расстройства. Совершенно новая, говорю вам. Бирюзового цвета. Ей всего три недели... как...

— Не волнуйтесь, — отрезал Харденджер. Полицейский «ягуар» уже набирал скорость. — Мы ее вернем, — он закрыл окно. Позади нас остался тип с разинутым ртом. Харденджер приказал сержанту-водителю:

— Альфингем.

Потом по лондонской дороге. Отмените розыск «фиата». Ищите бирюзовый «принсис». Учтите, вы передаете это полицейским, а