Шрифт:
Закладка:
– Приветствую тебя, вождь Гортханк! – Бдыщь едва заметно наклонил голову в приветствии; похоже, скальд в племени был весомым элементом. – Я привел предсказанного Воина Дорог!
– Благодарю тебя, скальд, – голос у вождя оказался гулким, но ему удивительно подходил. – Ты можешь быть свободен.
Бдыщь коротко кивнул головой и вышел из помещения, а вождь перевел взгляд на меня. В отличии от своего скальда, он смотрел с легкой насмешкой и явно не чувствовал пиетета перед каким-то там предсказанием. Скорее, собирался воспользоваться удачно подвергнувшимся знакомством. И на мой вкус это было куда лучше всеобщего преклонения – хотя бы потому, что практичных людей я ценил больше фанатиков.
– Присаживайся, Воин. Или, может, есть какое то менее пафосное имя? – поинтересовался он, и насмешка, вполне добродушная, стала еще заметнее. Я хмыкнул в ответ:
– Можешь называть меня командор Мерлин, вождь.
Он удовлетворенно кивнул и представился:
– Ну, а я – Эрик Валенштейн, бывший руководитель проекта "Адаптация".
Повисла немая сцена. Я ожидал чего угодно, но только не вот этого, и собраться с мыслями так сразу не смог. Проще было поверить в заплутавших между серверами орков – говорил же шеф, что и во втором их мире началась какая-то лажа, – чем в зеленорожего “Эрика Валенштейна”.
Сам он меня не подгонял, давая время обдумать информацию, но смотрел с усмешкой, продолжая потягивать свой чаек. Впрочем, мне много времени на размышления все же не потребовалось.
– Пардон. То есть ты – человек обычный, просто преобразованный чем-то?
– Давай я лучше расскажу по порядку, – предложил он, одобрительно кивнув. – Ты ведь не очень торопишься, так? Думаю, что убийство всех нас заняло бы у тебя куда больше времени, чем одна-единственная история.
– Я весь внимание!
И он рассказал.
В общем, местные лаборатории занимались работой по многим направлениям. Одним из них была адаптация организма человека к опасным условиям – радиация, яды, вирусы. Дело в том, что глава государства был одержим идеей полета в космос и поиска иных цивилизаций. Но планеты-то могли быть с любыми условиями, так что перед полетом надо было подготовить людей к этому. Опыты шли вполне успешно, с этапа морских свинок прямо перед катастрофой они успели перейти на этап экспериментов на преступниках. Первый же опыт дал поразительный эффект. Гектор Разумофф, первый подопытный, – выжил. Последующие тесты показали, что он так же выживает в атмосфере, наполненной ипритом. Его не берут холера и сибирская язва, его кровь просто поглощает вирионы, встраивая их в себя и модернизируя или изолируя с последующим поглощением. В общем, если и не стопроцентный результат, то очень-очень близкий.
А через два дня весь персонал лаборатории был ошарашен тревожной сиреной. По инструкции автоматика полностью блокировала двери и воздуховоды в лаборатории, дабы избежать прорыва какой-нибудь инфекции отсюда. Но шумоизоляция в здании не была идеальной, так что ученые слышали из-за бронедвери звуки какой-то бойни, выстрелы-взрывы. Внутрь никто не ломился, и до поры до времени временную, как казалось, изоляцию воспринимали спокойно…
А потом датчик вируса D – той самой модификации черной чумы, что убила полконтинента, –который никто не демонтировал со времен теракта, внезапно заверещал. Концентрация его за дверями стала такой, что выйти наружу шансов не было. При этом там еще минут двадцать звучали выстрелы. А потом наступила полная тишина.
Рассказчик тяжело вздохнул и налил себе еще чаю...
Глава 18. Рассказ про катастрофу
– Мы провели там две недели, пока в лаборатории не закончилась еда. Запаса воды оставалось на три-четыре дня. Внутренняя система регенерации воздуха тоже начинала сбоить. И, собственно, у нас оставалось три выхода: сдохнуть в мучениях от голода и жажды, сдохнуть в мучениях от вируса или рискнуть и ввести себе сыворотку "эдванс". Мы не были уверены, что она сработает и против D, но так появлялся хотя бы шанс, – Эрик замолчал и задумчиво сделал глоток. – Из сорока шести сотрудников сорок проголосовали “за”. Шестеро – “против”. Мы честно пытались их переубедить, но когда они начали угрожать уничтожением пробирок, у кого то не выдержали нервы. Оружия как такового в лаборатории не было, но были пневматические игольники с инъекционными шприцами, скальпели, вибропилы для костей.
Результат я мог представить и без дополнительного рассказа, но перебивать не торопился – вряд ли Валенштейн специально тянет время, а я пока еще не спешу. Пусть уж выскажется.
Вождь холодно улыбнулся и кивнул в ответ на свои мысли:
– Это была какая-то кровавая вакханалия. Этих шестерых практически порвали на куски, но они тоже оборонялись. В общем, лаборатория получила ужасные повреждения, на полу валялось десяток залитых кровью трупов и семеро тяжело раненых собирались скоро присоединится к ним. Все оставшиеся сотрудники добровольно приняли дозу "адаптации". Мы выждали еще сутки. Это был крайне тяжелый день – в одном помещении с кучей трупов, которые стащили в угол и накрыли простынями… но запах крови все равно стоял в носу. Умерло четверо раненых, но еще трое очень спешно шли на поправку, раны затягивались буквально на глазах, вещество ускорило метаболизм и регенерацию. На утро все трое раненых были тоже мертвы, при этом они выглядели ужасающе – напоминали иссохшие скелеты, обтянутые кожей. Так мы узнали, что за все надо платить – ресурсы для регенерации черпаются из организма. Вплоть до летального исхода.
Он помолчал, потом придвинул к себе одну из ничейных чашек, поднял откуда-то из-под кресла бутылку с коричневой жидкостью и щедро плеснул в чай. Мне предлагать не стал, но я и не обиделся: что-то это мало было похоже на коньяк, а отравиться какой-нибудь радиоактивной бормотухой мне точно не хотелось.
– Сил у нас оставалось все меньше, так что было решено разгерметизировать лабораторию и выходить, – продолжил Эрик. – В коридорах творился ад: все сотрудники были или жестоко убиты и частично сожраны, или же умерли от воздействия вируса, их тела лежали в лужах крови из легких, блевотине и
