Пьесу «Носороги» разрешили. Но только в Кривом

Роге, поскольку его на всякий случай так и не рассекретили…

Рогалики появились, но пропали бычки в томате.

Слово «бык» исчезло не только из лексикона, но и из меню…

Хотели даже переименовать древнегреческий аэропорт Быково, но не могли выбрать момент, поскольку какие-то самолеты всегда крутились в воздухе и они бы не знали, куда сесть. Но число электричек в аэропорт на всякий случай сократили…

Зато теперь каждый мог спокойно взять бюллетень, потому что врачи боялись сказать симулянту «здоров, как бык!..».

Геракл был в отчаянии… Проклятое эхо превращало каждое его слово в очередную кампанию… И он, победивший немейского льва и лернейскую гидру, покоривший целую армию амазонок, впервые не знал, что делать…

И он закричал страшным голосом:

— Я, сын Зевса и Геры, запрещаю вам все эти кампании! Хватит!..

«Хватит… хватит кампани-ий…» — понеслось над Критом.

Геракл схватился за голову…

Вышел указ о борьбе с кампаниями.

Зачитав его на площадях, глашатаи кричали:

— А теперь расходитесь! Расходитесь! Будем бороться с компаниями! Больше двух не собираться!..

Геракл заплакал и пошел обратно на корабль…

Уже в море, видимо от всех этих волнений, ему страшно захотелось есть… Открыл холодильник — пусто…

Геракл прошел на камбуз. Повар Ясон мрачно смотрел на него и что-то жевал…

— Сейчас бы, кажется, быка съел, — сказал Геракл и почувствовал всю нелепость этой фразы.

— Все бы съели. Только его для этого сначала поймать надо, — сказал Ясон, дожевывая золотое руно. — Эх, и зачем только вы кричали: «Хватит кампаний, хватит кампаний…»

— А что такое?

Ясон молча кивнул на огромный замок, украшавший соседнюю дверь. На двери была записка: «В соответствии с Указом о борьбе с кампаниями кают-компания закрыта…»

Злой и голодный. Геракл сходил с корабля, пробираясь через толпу журналистов.

— Как вы себя чувствуете?

— Почему так долго?

— Гомер, корреспондент «Афинской правды»… Скажите, вы победили быка?

— Победили, победили, — буркнул Геракл, чтобы отвязаться от назойливого старичка.

И на следующий день газеты пестрели заголовками: «Десятый подвиг Геракл at Критский бык побежден!»

А что Гомер? Он же слепой… Ему что скажут — то и напишет…

Так родился этот миф…

После указа

Вот времечко пришло!.. После этого Указа о борьбе с пьянством и выпить не с кем: и на работе нельзя, и к себе никого не заманишь — поддатыми возвращаться боятся… А как может наш, советский человек пить в одиночку, если его всю жизнь учили жить и пить в коллективе? Что же мне теперь, с телевизором пить? Кстати, мысль хорошая!..

(Подсаживается к телевизору, включает). Ну-ка, кто у нас там?.. Ой, Хрюша, Степаша, тетя Света Моргунова! Ну чего. Свет? Так с этими двумя пацанами одна и маешься? Слушай, давно спросить хочу… Тебя тот самый Моргунов бросил? Ну здоровый такой, пес Барбос? Ну он еще с Вициным и Никулиным пил? Чего молчишь? Молчание — знак согласия! Да и без тебя про это любой догадается: Хрюша ж с ним — одно лицо! Ой, ой — «всего вам доброго, ребята»! Ушла, застеснялась…

О, Капица! «Добрый день»! Ну привет! Привет, Серега! Еще выпьешь чуть-чуть? Да погоди ты про Вселенную! Ну что — «комета, комета»? Она еще когда прилетит! Мы успеем… Ну и что тебе, что у нее хвост? Подумаешь! Я сегодня за водкой знаешь какой хвост отстоял? Ни одной комете не снилось…

У меня только закусить нечем. А у тебя? Серега, у тебя там есть что-нибудь? «Атомы, атомы«… Ну давай хоть атомами закусишь, а то без закуски захмелеешь там в прямом эфире, неудобно получится. Так я наливаю? Серег, ну так нельзя, ты не наглей — узнал, что выпить на халяву, и сразу еще двоих притащил!.. Да я их и знать не знаю, дружков твоих. «Разрешите представить»… Ну представляй! Да мне хрен, что они японские астрономы! Что? Премию получили? Нобелевскую? Вот жлобы — и не могли с премии бутылку поставить? Ждали, когда я со своей появлюсь? Не, ну Серега, думаешь, если твоя закуска… А закуска-то, господи!.. Вот именно что «мельчайшие частички вещества»…. Ладно уж, давай по чуть-чуть…. Слушай ты, астроном! Япона мать! У тебя вообще совесть есть? Я сказал «по чуть-чуть», а ты телескоп подставляешь… А ко мне в девятнадцать тридцать Юра Сенкевич по первой программе забежит, чем мне его тогда угощать?

Вы чего — обиделись, ребята? А чего вы все без меня меж собой толкуете? «Белые ка-арлики, белые ка-ар-лики». Вроде мне не по уму, да? Да я это все читал, пацаны! Про Буратино, что ли? Ну там, папа Карлик, все прочее…. Да? Угадал? Серег, и что ты там про Кеплера толкуешь? Прямо вычислил планету? Не глядя в телескоп? А почему ж он его не использовал? А, он у него, наверное, тоже для другого дела был. Тоже, наверное, пил из него, как эти японцы….

А у нас на работе, между прочим, тоже такой вот Кеплер был. Цикерман фамилия. Тоже никуда не глядя… наряды нам закрывал. Не, ну мы ему, конечно, отстегивали и сейчас не забываем — передачки носим…

Чего — «Всего доброго»? Не, а чего это вы засобирались? Да я понял: обломилось из телескопа выпить, сразу неинтересно со мной стало… Ну иди-иди! Бог подаст….

О, Юрка! Сенкевич! Вот, Юр, ты бы на минуту опоздал — Капица бы все выпил! Юр, давай по чуть-чуть? Чего ты сразу: «Давайте отправимся в Африку»? А здесь боишься? Ой, трус! Смотри — в джунгли забрался, чтоб никто не видел! Это ты после Указа о пьянстве такой пугливый стал? Да мне с тобой пить противно! Я тебя вообще переключаю!..

(Переключает.) О, кого я вижу! Игорек! Кириллов! Ты выпьешь? Ну чего ты — программа «Время», программа «Время»… Вы ж вдвоем ведете, что она за тебя не подежурит, что ли? А мы ей оставим… Не будешь? Вообще-то я тебя понимаю… Лет пятнадцать назад программа «Время» была — так было за что выпить! Тут небывалые успехи, там грандиозный урожай!.. А теперь? И это нехорошо, и то плохо — все все критикуют! Нечего отметить…. Нет праздника в душе….

Вообще, ребята, надоели вы мне. Без вас найду с кем выпить. Сейчас попереключаю и найду….

(Переключает.) Подожди! Ну подожди! Ну не превращайся в таблицу!

Да. Да. Не забуду. Не забуду. Не забуду… И ты, таблица, тоже не забудь выключить телевизор…. Нет, ты первая давай,