Шрифт:
Закладка:
София молчала.
– Все еще серьезнее, чем я думала, – пробормотала она. – Господи, он и правда тебе нужен, Лус. Но… но… но я не могу тебе помочь!
В ее голосе прозвучало столько неподдельного отчаяния, что Лукас резко выпрямился и с интересом посмотрел на нее.
– Не можешь?
София бросила на него испуганный взгляд.
– Нет, – отрезала она. – Ну… уже поздно… пойду сделаю что-нибудь к ужину, – забормотала она и начала подниматься.
Лукас вскочил и перегородил ей дорогу.
– Как жаль, что не можешь! – заявил он, пристально глядя на нее. – Я надеялся, что что-то от тебя узнаю. Я даже на это рассчитывал.
София закусила губу. Подняла руку и взволнованно заправила прядь волос за ухо. Так она делала всегда, когда серьезно нервничала… или, еще вероятнее, находилась на распутье. Когда не могла решиться. Сестра опустила глаза и попыталась проскользнуть мимо него в дом. Но именно эта, будто бы неприметная уклончивость вызвала в голове Лукаса лихорадочные размышления.
Решился он импульсивно, как и всегда. Убежать она не успела, Лукас схватил ее за локоть.
– Софи… я не хотел спрашивать, – тихо сказал он. – Ты знаешь, что я о таких вещах никогда не спрашиваю. Но ты ведь сейчас ни с кем не встречаешься. Среди людей, кому принадлежат домики в долине, у тебя нет подруг. Так с кем ты пила вино?
Глаза сестры расширились. Однако, что было страннее всего… к удивлению примешивалось облегчение. И даже радость.
Лукас отпустил ее и провел рукой по волосам.
– Невероятно, – сказал он. – Он приехал к тебе сюда.
– Он провел здесь всю неделю, – подтвердила София.
– Все это время?!
– Как оказалось – если не считать того, что он не любит высоту, у нас много общего.
– И ты бы мне так и не сказала! Если бы я не заметил два бокала, которые ты забыла за камином…
– Я их не забывала, – поправила его София. – Это он их туда поставил.
– Что? Что ты имеешь в виду?
София закатила глаза.
– Ну же, Лус! Мне не шестнадцать. Я не впервые делаю уборку после вечеринки. Я знаю, куда заглядывать, и нигде ничего не забуду, уж тем более бокалы! Я несла их помыть. Собиралась помыть и другие, чтобы не было видно различий между ними и теми запылившимися, которые полгода никто не использовал; вот такая я хитрая стерва! Но он забрал их у меня и заявил, что это будет одним из твоих шансов. Чтобы меня не было дома, когда вы приедете. И чтобы я дала не больше времени чем до вечера, но все же чтобы время было.
– Что за глупости? Пусть либо захочет, чтобы его нашли, либо нет!
– Он хочет, чтобы его нашли, лишь с определенной вероятностью… что, конечно, все лучше, чем если бы совсем не хотел. Он задумал, чтобы я позвонила и повторила приглашение. Ты вполне мог отказаться, Лус. Я была уверена, что ты так и сделаешь. Ты почти всегда найдешь отговорку.
– Он наверняка неплохо развлекается, сидя где-то за холмом и наблюдая, как я за ним гоняюсь, – сухо процедил Лукас. – Лучше, чем кино.
София села обратно на скамейку.
– С его стороны это не злорадство, – заявила она. – Он рассказывал о тебе разные интересные вещи. Мне кажется, что он почти… почти боится тебя. Но, скорее всего, он попытается преодолеть этот страх, если придет к мнению, что это воля Судьбы. – София замялась. – Он мог бы исчезнуть, Лус; не думай, что нет! Но у фомальхиван есть… у них просто такая вера. В каждом идеальном плане должен существовать какой-то умышленно оставленный изъян, чтобы у Судьбы – или же Астуанера, как они говорят, – была возможность проявить себя. Они называют это перстами хаоса. Проявление несовершенства и случайности.
– Персты хаоса?! – Лукас закатил глаза. – К счастью, в сфере идиотских мыслительных конструкций я напрактиковался на Ӧссе, – заворчал он. – Там тоже играют в такую бессмыслицу. Пишешь знаки на сланцевой табличке, мел в твоих пальцах скользнет в месте естественного излома… и все, ошибка, ничто тебя не спасет: персты хаоса уже схватили тебя за руку.
– Именно. Аш~шад говорит, что, когда достигаешь чего-то более рискованным способом, это имеет намного бо́льшую цену, потому что одновременно получаешь некий… знак, что Судьба на твоей стороне.
«Знак! Рё Аккӱтликс!» Лукас мгновенно вспомнил, как Фиона Фергюссон махала у него перед глазами своим дурацким амулетом. Но проглотил язвительные замечания. Вспомнил он и другой момент – ӧссенский храм Далекозерцания и то, как он лично стоял там – а священник за его спиной – и пытался дописать символы ничтожным куском мела. Тот же тип мышления, то же пари с Роком. Но Лукас был скептиком. Он не давал суевериям манипулировать собой. Если бы вдруг не вышло, он взял бы другой мел и все равно бы продолжил.
– Ладно, – вздохнул он. – Я не верю в подобное, но могу понять принцип. Ты говорила, что намеков несколько. Какие еще?
София молча развела руками.
– Черт, так ты специально мне ничего не скажешь? – выпалил Лукас. – А если я тебе просто скажу: «Эй, сестричка, ну-ка гони мне его адрес?..»
София рассмеялась и посмотрела ему в глаза.
– О чем ты, Лус? Аш~шад сказал, что если ты надумаешь спросить, то, скорее всего, того заслуживаешь. Так что адрес я тебе, конечно, дам.
Глава двадцатая
Вольт Аш~шада
Камёлё открыла глаза, локтем смела подушки Джерри с дивана Джерри и раздраженно вскочила на ноги. Дошла до кухни Джерри и налила в кружку Джерри очередную порцию лаёгӱра. Только ругательства, которые едва не срывались с ее губ, были ӧссенские, подслушанные у Ёлтаӱл. Гӧаэргӱэлӱрр! Где, чертов Аккӱтликс, ее серебристый холод?!
Она не только не могла найти ни Хэлесси, ни фомальхиванина. Она не была способна даже локализировать свое собственное поисковое оружие!
Глеевари выпила вещество до самого дна и упала обратно на диван. Из-за этого пришлось Джерри убрать. Лаёгӱр был необходим для повышения чувствительности, но Камёлё не осмеливалась его принять, пока ее голубчик был дома – даже не из деликатности или из-за страха, что все вскроется, а потому, что под влиянием Пятерки человек становится ранимым. А этот идиот шатался по квартире целый день, мистически пялился на свою ало-злато-черную бутылочку и
