нему спиной.

‒ Именно это я и делаю последний год... И буду делать, пока не рассчитаюсь. Я не могу иначе...

‒ Родная моя... ‒ он не выдержал и подошёл к ней, обняв её со спины и уткнувшись в её макушку. ‒ Любимая моя. А я так не хочу этого! Я сегодня же выведу деньги с моих зарубежных счетов, мы найдём способ, как это провести...

‒ Борь, нет! Я сказала, что против. Ты прав: я тоже хочу, чтобы нашли Юргиса, нашли тех, кто подорвал тебя, нашли убийцу Ирины! ‒ она закрыла лицо руками и тихо заплакала, прижавшись к нему. Он целовал её в лоб и волосы, нежно гладя по голове.

‒ Анечка, я люблю тебя... ты во всем можешь положиться на меня, маленькая!

‒ И я люблю... Очень... Только я очень опаздываю! ‒ она утёрла слезы и хитро улыбнулась.

‒ Мне тоже пора ехать. Давай вместе выйдем, ‒ он нежно поцеловал её мокрое от слез лицо. ‒ Ну так что ‒ принимаешь мой подарок? Или возвращать в салон? ‒ он гладил её по мокрой щеке.

‒ Ой, не знаю, а люди...

‒ Они скажут лишь, что у тебя хороший муж. Перестань уже, прошу тебя.

Борис вышел на улицу, водитель ждал его. Анна спустилась в лифте на парковку и увидела небольшой красный кроссовер Мерседес, перевязанный бантом. Она села в свою новую «подружку», примеряясь к её габаритам. На пассажирском сиденье лежали документы на машину и страховка. Анна взяла свидетельство, чтобы положить его в своё портмоне. В нем была фамилия её мамы!

‒ Мама! Ну и что, ты мне ничего сказать не хочешь? ‒ она позвонила маме. Включила зажигание и фары.

‒ Нюся, ну это же сюрприз! Боречка так старался! А тебе разве не нравится?

‒ Нравится! Очень!

В этом был весь Борис, благородный, заботливый. Анна жила эти дни, словно во сне, боясь просыпаться по утрам. Её изможденный трудностями мозг был запрограммирован на препятствия. По ночам она не выпускала Бориса из объятий, засыпая у него на груди под мерный стук его сердца...

Аня выехала из подземной парковки и увидела внедорожник Бориса. Он хотел убедиться, что жена приспособилась к вождению новой машины, и подождал её. Борис вышел под падающий предновогодний снег, а Анюта выскочила ему навстречу.

‒ Спасибо, спасибо тебе... мне очень нравится! ‒ она кинулась ему на шею, целуя его в лицо. Мягкие пушистые снежинки застревали на её длинных ресницах.

‒ Малыш, я так рад! Хорошие мы с твоей мамой конспираторы, да? ‒ он улыбнулся, хитро прищурившись.

Неужели в её жизни наступило долгожданное счастье, и Бог дал ей передышку, перестал испытывать? Как только Анна подумала об этом, Борис крепко прижал её и прошептал:

‒ Я давно не был так счастлив...

Счастье переполняло его… Борис торопился вечером после работы домой, чтобы увидеть её глаза, услышать нежный голос... Он просыпался ночью, чтобы притянуть Аню к себе, уткнуться в её затылок. Как хотелось ему удивлять, ухаживать, добиваться её, доводить её чувственность до накала, распалять страсть короткими сообщениями, заставлять томиться весь день в ожидании близости. Борис с нежностью пробуждал её утром от сна своим вторжением без прелюдий, слышал её протесты, тут же останавливался, извинившись. И тут же слышал её просьбы продолжать. Он был счастлив просто молчать с ней рядом, разговаривать, смеяться или страдать, грустить или праздновать, просто видеть её, смотреть на неё, когда она занята своими делами...

Анна испытывала облегчение от чувства близости Бориса, от его отношения к ней. Ей безумно нравилось гладить его горячую мускулистую грудь, слышать стук его сердца, засыпать в его объятиях, заводить с полуоборота, сделав при этом вид, что ничего не было, мило улыбаться, кокетливо отводить взгляд... Она испытывала тоску по нему, даже когда просыпалась рядом утром, с нетерпением ожидая его объятий, уверяясь, что он теперь принадлежит ей... Анюта была счастлива видеть его любовь, трепетную, нежную, его желание заботиться, оберегать, вместе разделять проблемы, поражения, победы и успехи. Ей так хотелось верить ему, гордиться им, любить искренне и нежно...

Они томились друг по другу, даже когда приходилось спорить или искать компромисс в разрешении любых ситуаций. И были бесконечно счастливы вместе…

Глава 23.

После утренней планёрки у начальника отдела Лисицына, озадаченная, вернулась в свой кабинет. Ей не давал покоя вопрос Орлова, заданный в ответ на её детальную расшифровку буквенного кода цилиндра. Сергей Юрьевич обладал выраженной способностью к визуальному восприятию. Порой Лисицыной казалось, что он не воспринимает её слова в должной мере. Они с Фёдоровым посчитали расшифровку, на которую явно, используя названия подставных фирм, указал преступник, полной и исчерпывающей.

Только вопрос Орлова пошатнул уверенность Валентины в этом. Слушая её доклад вполуха, он всматривался в буквенный код, напечатанный Фёдоровым на листе.

– Валя, а почему эти буквы расположены именно так? – наконец спросил он.

– Как, Сергей Юрьевич?

– LMBVT? Почему именно так? Разве есть разница? Почему не MLTVB, например? Ему есть разница, идёт ли вначале отмщение, а кровь и измена после?

– Не знаю... Мы не задумывались над этим вообще, – глаза Лисицыной округлились.

– И почему пять букв, а не шесть или семь? Или три? Я думаю, в этом что-то есть? К чему такая морока – открывать именно пять подставных фирм? Почему нельзя вывести все деньги на одну?

Валентина изменилась в лице. Как же он прав! А она постоянно критикует его, высмеивая его методы работы. Значит, в этом коде скрыто слово! Она вернулась в кабинет, где над протоколами корпел Фёдоров.

Современный умный парень из очень обеспеченной семьи, Игнат выбрал профессию следователя, отказавшись от учёбы в заграничных университетах. Лисицына уважала его за человечность и стремление помогать людям, а также за высокую эрудицию.

– Игнат! Ты знаешь, я была неправа, критикуя всё время Сергея Юрьевича. Он высказал догадку, которая поможет нам раскрыть преступление.

– Слушаю вас! – отвлёкся от бумаг стажёр.

Лисицына рассказала ему вкратце о предмете их разговора с Орловым.

– Теперь ты понимаешь, что нам нужно попробовать разгадать эту головоломку?

– А как? Существует миллион шифров... – задумался он.

– Значит, будем весь миллион проверять этих чертовых шифров! – ответила Лисицына.

– Мне заняться, Валентина Васильевна? Или вы сами? – осторожно спросил стажёр.

– Конечно, вместе будем! Я, признаться, не сильна в этом... – смутилась Валентина. – У тебя