Шрифт:
Закладка:
— Ни к чему это, — сказал Андрей, — я знаю где находится библиотека в этом доме. Али забыл, что я был хозяином этого дома?
— Скажите спасибо, что я не спустил вас с лестницы за подобное, — огрызнулся немец, шагая вперёд.
— Видимо этого не приказывала твоя хозяйка, — отозвался князь. — Ты же пёс и должен выполнять все приказы.
— Слушай, князёк, ты мне уже поперёк горла, — остановившись и смирив Протасова взглядом парировал Карл Филиппович, — и лучше не нарывайся иначе пожалеешь.
— Угрозы от слуги? — Вскинул тот брови.
На это немец сузил глаза и полоснул чёрным взглядом, в котором читалась угроза. Андрей только криво усмехнулся, а затем опередив управляющего зашёл в библиотеку.
Следом подоспела Марьяна и в дверях кивнула управляющему, поблагодарив его всё. Когда она вошла, князь стоял напротив портрета Николая Платоновича и смотрел на него с неприязнью и усмешкой. Мари прикрыла створку и вздохнула, ей стало грустно, впрочем как и всегда, когда она вспоминала об умершем отце.
— Этот старик оказался хитрее чем можно было подумать, — Андрей перевёл взгляд на стоящую рядом девушку.
— К чему это вы? — Вскинув голову Мари прошла к окну, наблюдая как сгущаются сумерки.
— Кто бы мог подумать, что он так богат, — продолжал князь. — Припоминаю, что он некогда знал мою мать и даже бывал у нас, но я и подумать не мог.
— А что бы изменилось ежели бы вы знали? Вы бы продолжали нагружать меня работой? Заставляли приносить вам чай? — Злорадствовала Марьяна.
— А почему бы и нет? — Засмеялся Андрей.
— Вы находите это смешным? Хотя не отвечайте, итак все понятно, — ухмыльнулась она. — Я не намерена слушать сей вздор! Чего вы хотите?
Он пристально на неё посмотрел, точно хотел проникнуть в самую душу, заглянуть в самые потаённые уголки и лучше понять ее. Мари выдерживала взгляд, упорно смотря в синие глаза, казавшиеся в полутени чёрными.
— Не играй со мной, — глухо произнес он. — Не нужно этого.
— Ежели вы хотели сказать это, то ….
Она едва указала ему на дверь, а он бросился к ней — схватив в плотное кольцо и когда нашёл губы, то жадно впился в них. От неожиданности его действий, Мари пошатнулась и едва не потеряла равновесие, а Андрей сильнее держал её. Ему хотелось испить её до дна, узнать полностью, но она так близко и так далеко, он чувствовал свою принадлежность ей, знал что стремится всем телом и душой к ней. Оставалось мириться с необъяснимой страстью, пытаться обуздать вождение и держаться стойко, дабы он не имел на нее прав. Они так далеко друг от друга, их слишком многое разделяет, но эта близость — мимолетная и яркая сжигали его, выпуская наружу внутреннего зверя.
Он принялся покрывать поцелуями её лицо, шею — они пахли ванилью, сладкими цветами и его нос проходил по коже бороздками, желая запомнить её и насладиться ей. Марьяна же на удивление себе, отозвалась на его дикие поцелуи вперемешку с объятиями, она чувствовала его руки на спине, шее, они буквально заставил её выгибаться в струну, покориться этой страсти. Она хотела, пыталась оттолкнуть его, но слабость в руках и то что она у самой стены не позволяющей отойти — играли против неё.
— Мари, — шептал он ей на ухо, а его рука гуляла по её спине. — Я хотел сказать, что постоянно думаю о тебе.
Когда он с силой смял платье на её бедре, она дернулась в его руках, точно птичка, рвущаяся из липкой паутины. Андрей нехотя отпустил её, понимая что хочет невозможного, а Мари отскочила в сторону портрета и хватая воздух влажными и распухшими от поцелуев губами, сурово бросила взгляд на него.
— Уходите, Андрей Петрович, — она принялась поправлять наскоро растрепанные волосы.
— Всё что я сказал правда, — едва успокоив дыхание сказал он.
— Это ничего не меняет, — тихо произнесла она.
— Я хотел, чтобы ты это знала, — смотря в сторону произнёс он глухо.
— Карл Филиппович вас проводит, — отозвалась Марьяна.
Она хлопнула створкой, а вскоре подоспел управляющий и приказал уходить. Андрей погруженный в себя беспрекословно направился к выходу. Он думал, как нелепо и глупо собираться идти под венец с одной, трепетно желая другую. Усевшись в седло, он рассуждал о том, что невозможно запретить себе думать о той, кто возможно осуждает, презирает и никогда не почувствует тоже что и он. Пугаясь своих мыслей и ее власти над собой, он до боли кусал губы, которые несколько минут назад обладали её устами.
Мари же оказавшись в стенах спальни, тихо и несмело подошла к зеркалу, принялась рассматривать свое отражение. В глазах она заметила некий огонёк, он задорно мерцал, точно самая яркая звезда, его она никогда не замечала, но теперича знала кто способствовал тому. Ей стало страшно, внутри что-то дрожало, что-то беспокоило, она вновь переживала те ощущения когда оказалась рядом с Протасовым. «Я хотел сказать, что постоянно думаю о тебе, — слышались в ушах.» Тогда она резко отвернулась лишь бы не видеть счастливых глаз, только бы не наблюдать распухших от поцелуев губ. «Отец, — прошептала она, — помогите, спасите меня, я не могу и не хочу знать этого.»
* * *
Два дня спустя в ясный, похожий день, а точнее в полдень когда Марьяна сидела за расходный книгой, лакей сообщил что к ней прибыли и дожидаются в гостиной. Удивившись тому, она направилась туда, хотя никого не приглашала и никого не ждал, но что-то ей подсказывало, что все это не к добру.
Её дожидалась княгиня Сарасова, а рядом стоял крепкий и серьёзный мужчина, с подозрением смотрящий на Марьяну. Не теряя самообладание, девушка была готова принять любой удар, зная что та вероятно прибыла вершить угрозы.
— Чем обязана? — Начала Марьяна.
— Этот господин — исправник Пётр Ильич, — представила Сарасова спутника, — мы прибыли арестовать некого Шейера Карла Филипповича.
— Минуточку, — возразила Марьяна, — вы не можете так просто…
— А вы Марьяна Васильевна Оранская, я так понимаю, — когда она кивнула тот продолжил. — Ваш слуга обвиняется в убийстве некого Прохора Илларионовича Усладова.
— Как можно? — Парировала Мари, — у вас нет доказательств!
— У нас милочка все есть, — прочеканила Сарасова.
Княгиня поспешила выйти, оставив Марьяну в недоумении, но она точно знала — княгиня в сговоре с исправником и наверняка заплатила ему дабы подпортить ей жизнь. Вскоре та вернулась и привела за собой невысокого коренастого паренька со злобный выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего.
— Это сын бедняги Димитрий, — будто с сожалением протянула та, —
