в гражданской войне. Тогда бы он наверняка закончил бы войну маршалом и Героем Советского Союза, но воспринимался бы уже в общественном мнении прежде всего как герой Великой Отечественной, а не гражданской войны. И все равно даже тогда у Котовского не было бы той всенародной славы, которую обеспечила ему короткая, но яркая биография и трагическая гибель в возрасте 44 лет.

После смерти: жизнь семьи

Жизнь вдовы Котовского, оставшейся с сыном Гришей и родившейся уже после смерти отца дочерью Лелей (Еленой), отнюдь не была безоблачной. Ведь никакого материального наследства или денежных накоплений Григорий Иванович им не оставил.

2 мая 1936 года Ольга Петровна сообщала Шмерлингу: «Гриша учится в русской 13-й школе. Ни одного «…» все отлично. Кончает 6-ой класс. Леля – все отлично в 3-м классе русской 25 школы. Оба пионеры, звеньевые пионер. отряда им. Котовского. Гриша в Учкоме – уважаемое лицо. У Гриши масса работы, сочинение он перешлет позднее. Сообщаеми Вам большую новость – у нас с 20/IV рояль Шрёдера. Купили за 3500 руб. Две тысяси внесли, а остат. в рассрочку. На полгода закабалилась, продать нечего, чтобы сколотить тысченку. Лелечка все свое время свободное проводит за роялем. В балете занимается, а как не знаю, очевидно хорошо если она переведена в числе 3-х из 40 во вторую группу еще с самого начала». Вдова Котовского и ее сестра Елизавета делали все, чтобы дать детям хорошее образование и воспитать их в любви к своей родине и к своему отцу, которого они не могли помнить.

На долю Григория Григорьевича Котовского выпали тяжелые испытания. Перед Великой Отечественной войной он поступил на исторический факультет и специализировался по истории России. Началась война. Сына Котовского призвали в армии и направили в Ленинградское училище ВМФ, эвакуированное в г. Энгельс Саратовской области – бывшую столицу республики немцев Поволжья. После окончания училища лейтенанта Г. Г. Котовского направили командиром зенитно-пулеметного взвода в Севастополь. Тяжелораненым, он при взятии немцами Севастополя был захвачен в плен. О дальнейшем пусть расскажут его письма.

19 мая 1945 года, освобожденный из немецкого лагеря, Григорий Григорьевич писал семье Шмерлингов из города Бодё в Северной Норвегии: «Я жив! Благодаря Великой Победы я возвращен к жизни, спасен на краю пропасти. Много писать не могу. В Севастополе в звании лейтенанта ВМФ командовал взводом. Там 2.7.42 раненый попал в плен. Лагерь-лазарет Кировоград – Смела – Германия (Штаргард) – с 15.3.43 Норвегия – мой путь в плену. С 1.4.45 в особом (штрафном) лагере в Бодё.

О. П. Котовская с детьми Григорием и Еленой у мавзолея. г. Котовск. 6 августа 1939 г.

Жизнь сейчас удовлетворительна. Горю желанием снова обнять Маму, Тюшку и Лёличку.».

А 13 июля 1945 года он писал Шмерлингу и его жене Галине уже из эшелона, остановившегося под Москвой: «Кратенько о себе: 15.7.41 г. я по моб[илизации]. уехал в Ленинград, где был направлен в Уч[илище] ПВО ВМФ, по окончании которого 5.5.42 г. получил звание лейтенанта и был направлен на фронт в Севастополь, куда прибыл 28.5.42 г. Там всю оборону командовал пульвзводом.

30.6.42 г. был ранен в ногу и привезен в эвакогоспиталь в Камышовой бухте (Севастополь). 2.7.42 г. госпиталь был занят немцами. Я попал в плен. До конца 42 г. находился в различных лазаретах военнопл. на Украине.

15.1.43 вывезли с этапом в Германию, откуда 21.3.43 попал в транспорте 1000 чел. в Сев. Норвегию под Нордкап, где пробыл до конца 44 г.

За антинемецкую работу в июле 44 г. был направлен в штрафную команду и приговорен к расстрелу, но вследствие капитуляции Финляндии нас штрафников вместе с остальными в/п привезли в г. Бодэ, где 1.4. 45 г. я был отправлен в Штрафлагерь. 10–14.5.45 80 штрафников должны были быть расстреляны, но 7.5. немцы капитулировали.

7.5–4.7.45–жизнь уже свободным в Норвегии. 4.7.45 выехали через Нарвик – Швецию – Финляндию – Выборг – в тыл в запасную дивизию, где пройдем «дезинфекцию» и формирование. Что дальше – не знаю. Немедленно напишу с места.

В плену жил под чужой фамилией (Ассовский. – это фамилия погибшего товарища, документы которого оказались у Григория Григорьевича. – Б. С.). Сообщите Маме и Лёличке, пожалуйста, обо мне».

А в следующем письме Шмерлингам от 18 июля, уже из запасного батальона, сын Котовского жаловался на жизнь: «Чувство радости «второго рождения» [отравляется] горечью положения бывшего пленного. Ведь мои сверстники уже капитаны, их грудь в орденах. Сверстники окончили в этом году МГУ и другие вузы, а у меня 3 года вычеркнуты из жизни. Плен это кошмар, это самая суровая школа жизни. Это испытание Человека, ибо там он гол как перст без «чинов и регалий».

Вот еще одна глава жизни человечества, прочтенная несколькими миллионами русских людей. Но ничего. Если будут драться с японцами, то, если возьмут, пойду туда».

Из следующего письма от 21 августа стало ясно, что с японцами повоевать Григорию Григорьевичу так и не довелось: «Наше пребывание здесь задерживается от того, что Москве приходится решать по материалам допросов судьбу десятков тысяч таких же, как я, репатриированных офицеров.

Однако, если дело повернется так, как мама предполагает, то я надеюсь быть в Москве и снова видеть Вас!

Тяжело, конечно, после почти трех лет плена не видеть некоторое время близких и друзей, однако такова необходимость. Как говорят, ум воспринимает, но сердце нет.

Наше пребывание здесь вполне удовлетворительное, если не считать того, что нечего читать. Иногда ходим в лес по ягоды. Но местность здесь некрасивая, климат тоже довольно скверный. Ну ничего, так как я думаю что долго мы здесь не пробудем».

31 июля, хлопоча о сыне, Ольга Петровна обратилась с письмом к маршалу Буденному: «Я – вдова героя гражданской войны, погибшего комкора 2-го кав[алерийского] Котовского Григория Ивановича, обращаюсь к Вам с великой просьбой.

Мой сын Котовский Григорий – студент исторического факультета МГУ – в апреле 42 г. окончил ПВО ВМФ, получил звание лейтенанта и был направлен на фронт в Севастополь, куда прибыл 28/V 42 г. и всю оборону командовал пулеметным взводом. 30/VI был ранен в ногу и привезен в эвакогоспиталь в Камышовой бухте (Севастополь). 2/VII 42 г. госпиталь был занят немцами.

До половины января 43 г. находился на лечении в различных госпиталях и по выписке вывезен этапом в Германию, откуда в марте 43 г. попал в транспорте 1000 чел. в Сев. Норвегию под Нордкап, где пробыл до конца 44 г.

За антинемецкую работу в июле 44 г. был направлен в штрафную команду и приговорен к расстрелу, но вследствие капитуляции Финляндии их штрафников вместе с остальными военнопленными привезли в г. Бодэ, где снова 1/IV 45 г. был отправлен в штрафлагерь.

Изменник Власов вербовал из наших военнопленных в свою армию, распускал версию, что всех в/пленных лишили советского гражданства и вернуться на родину можно будет только с его армией. Котовский проводил разъяснительную работу и спас многих от такого способа возвращения на родину.

Ему удавалось читать немецкие газеты, догадываться о действительном положении и сообщать т.т. по лагерю. В Нордкапе он организовывал побег, кот. не удался, т. к. лопари выдали их.

Немцы ожидали открытия второго фронта высадкой англо-американских войск в Норвегии. Сын приступил к организации вооруженного побега к союзным войскам – предатель из их организации выдал. Сыну были предъявлено обвинение:

1) антинемецкая пропаганда;

2) саботаж;

3) организация побега;

2) подготовка к вооруженному восстанию.

Как потом видно было из материалов, 10/V сын должен был быть расстрелян, но 7/V Германия капитулировала и стража в тот же день сбежала.

Будучи ранен в левое бедро, он был доставлен в тяжелом состоянии на перевязочный пункт товарищем кот. отобрал у него оружие и лишил его возможности застрелиться в момент пленения.

16/VI 42 г. он по боевой характеристике был принят в члены ВКП(б) но кандидатской карточки еще не получил. Комсомольский билет он спрятал в Севастополе в камни скалы и надеется, что найдет его.

В настоящее время 17/VII с.г. он прибыл и находится в Суслонгере в запасной дивизии на проверке. В плену был под чужой фамилией. 27/VII я встретилась с ним. У него слепое осколочное ранение нижней 1/3 лев. бедра – осколок не удален. Часто наблюдается обострение воспаления сустава – осколок подлежит удалению. У него отморожены обе стопы и отсутствуют фаланги всех пальцев т. к. он и зиму и лето был обут босый в деревян. колодки. Лысеет голова.

[Как и у всех смертников, как было и у его отца](эта фраза зачеркнута. – Б. С.), у него повышенная нервная возбудимость. По его словам, он не плохо воевал, за месяц с небольшим, имея 2 зен. пулемета, он сбил 4