Шрифт:
Закладка:
Я пересчитал их одно за другим. Двести шестнадцать семян. Из этого вырастет множество тюльпанов.
Наверное, я плакал от избытка чувств, но не уверен.
Они были моим творением. Я дал им жизнь, я вывел новый сорт тюльпанов, который переживет меня и обессмертит мое имя, как это было с моими предшественниками.
Это была непростая задача. И настойчивое желание, чтобы одним из сортов, которые я скрещивал, был «Красный Император», эту задачу нисколько не облегчало. Этот прекрасный сорт с великолепным названием не очень подходит для гибридизации. Но несмотря ни на что я был готов пробовать столько раз, сколько потребуется.
Сколько раз я использовал эту кисть, чтобы перенести пыльцу с тюльпанов одного сорта на тюльпаны другого? Сколько цветов увяло на моих глазах, так и не дав семян? Я потерпел столько неудач, что стал опасаться, что никогда не добьюсь гибрида, о котором мечтал.
Это была блестящая идея — обратиться в Научное общество. От тех девушек из ботанического отдела мне удалось узнать все о перекрестном опылении. Это благодаря им множество бесплодных попыток наконец-то увенчалось успехом в то майское утро.
Я помню, словно это было вчера, как они встретили меня с распростертыми объятиями в той старой психиатрической больнице в Сорроаге, что в Доностии, которую они переоборудовали в свой штаб. Я провел несколько дней в их лабораториях среди зародышей и микроскопов. Они сразу же купились на мою легенду о том, что я работаю над диссертацией по гибридизации тюльпанов, и всячески мне помогали.
Я узнал от них все — и в первую очередь то, что при работе с растениями нужно набраться терпения. И в особенности это касается тюльпанов.
Какое другое растение настолько капризно, что при выращивании из семян требуется пять долгих лет тщательного ухода, чтобы оно зацвело?
Именно эта грандиозная задача мне сейчас и предстояла.
Я получил семена. Мой гибрид родился. Оставалась самая трудная часть: заставить эти семена расцвести.
Первый этап моего плана завершился. На очереди ждал второй.
Пятница, 2 ноября 2018
— Поверить не могу, что она снова это сделала. Невероятно! — воскликнул Чема, приложив руку ко лбу. Он то и дело прищелкивал языком на пути из полицейского управления.
Сестеро прикусила пирсинг, не желая подливать масла в огонь. Она была в ярости. Хулия действовала безрассудно и опрометчиво.
— Поставьте себя на ее место, — умоляла Сильвия с заднего сиденья. — Ситуация, в которой ей приходится жить, совсем не простая.
— Я бы так не поступил. Я гарантирую это, — отрезал Чема.
Сестеро промолчала. Она прекрасно знала, что сделала бы то же самое, что и Хулия. Однако ей придется сообщить об этом начальству, и, возможно, это приведет к дисциплинарному разбирательству.
Гравий на дороге, ведущей в Ламиаран, летел в разные стороны из-под колес, пока автомобиль петлял на поворотах в поисках фермы.
— Все так же не отвечает, — сказал Чема, бросив телефон на приборную панель.
— Спокойно. Мы на месте, — объявила Сестеро, как только между деревьями показался белый дом. — Смотри, вон ее машина.
— Черт! — воскликнул Чема, указывая на разбитые цветочные горшки рядом с настежь распахнутой дверью.
Это не предвещало ничего хорошего.
— Жди нас в машине, — обратилась Сестеро к Сильвии и выскочила вслед за напарником с пистолетом в руках.
Чема уже скрылся внутри.
— Хулия! Хулия! — раздавался его голос сверху.
Сестеро осмотрела первый этаж. Стол все еще был накрыт к завтраку. Кофе больше не дымился, он остыл, как и тост с вареньем на тарелке.
— Наверху тоже никого, — сообщил Чема, спустившись.
— И никаких признаков насилия, — добавила Сестеро. — Что бы здесь ни случилось, это произошло на пороге.
— Разбитые горшки, — пробормотал Чема, возвращаясь на улицу.
— Думаешь, кто-то их похитил? — спросила Ане. У нее надежды не было, но, может быть, ее напарник смотрит на вещи более оптимистично.
Чема кивнул. Присев рядом с горшками, он провел рукой по рассыпанной земле.
— Конечно, их похитили. Рассказать, как все было? — спросил он, повернувшись к Сестеро. — Хулия позвонила в дверь. Сара открыла, и они обменялись парой фраз через порог. Скорее всего, Убийца с тюльпаном прятался поблизости, собираясь напасть на пятую жертву. И что же он делает, увидев, что Хулия его опередила? Нападает на них обеих. Первую он усыпляет, застав врасплох. У второй появляется время, чтобы попытаться сбежать, отсюда и борьба.
Ане включила рацию и вызвала полицейское управление. Им нужно подкрепление, а на всех дорогах нужно расставить контрольно-пропускные пункты. Каждая минута промедления могла стоить им жизни.
Еще не договорив, она почувствовала, как в кармане завибрировал телефон. Пришло сообщение. Она тут же посмотрела, от кого оно. Не от Хулии — писал Айтор.
— Черт, черт! — воскликнула она, показывая экран Чеме.
Одна из женщин была им незнакома, но вторую они знали отлично — это была Хулия. Могло показаться, что они мирно спят, но кляп во рту нарушал эту картину.
— Где он взял эту фотографию? — Чема был уже на грани.
Сестеро не успела задать этот вопрос — зазвонил телефон. Это был Айтор.
— Парень облажался, — объявил он по громкой связи. — Не знаю, о чем он думал, но он разместил этот снимок в собственном «Твиттере». Буквально на пару секунд, а затем удалил. Повезло, что мы успели увидеть фото.
— Но о ком ты? — спросила Сестеро.
— Аймар Берасарте, журналист.
Пятница, 2 ноября 2018
Назойливый гул все никак не прекращался, он не затихал и не усиливался, и от него клонило в сон. Или это побочный эффект от хлороформа, которым ее усыпили? Она до сих пор ощущала этот запах. Но и это не самое худшее. Все ноги в ссадинах. Скорее всего, она получила их, пока он перетаскивал ее в то место, где она сейчас находилась.
Это точно был не Ламиаран. В долине ламий пахнет листьями и лесом, свежей травой и коровьим навозом, а также чувствуется горький запах дыма из трубы.
Здесь ничего этого не было. Она где-то в другом месте.
До нее донесся запах моря — свежий, терпкий, соленый. Где бы она ни была, Бискайский залив неподалеку. В воздухе чувствовался и другой аромат, более тонкий, едва уловимый. Каштаны? Орехи? Она попыталась различить его, но тут закружилась голова. Гул не затихал. Снова и снова… Она едва подавила приступ тошноты, и во рту остался горький привкус. Ей было больно, она была растеряна. Что стало с этой женщиной, которая может быть ее матерью?
