Шрифт:
Закладка:
— Становись, как я.
Гарб выполнил команду. Пока от него требовалось подчиняться, проблем не возникало. Хотя вечно сгорбленную спину пришлось заставлять разогнуться.
— Расслабь мышцы и почувствуй свою силу, — продолжил Сконм. — Ты можешь менять реальность. В этом мире нет никого, кто мог бы тебя остановить. Почувствовал?
Шаман изо всех сил попытался представить пределы своих возможностей. Да, он могуч. Что с того?
— Вроде бы, — робко произнес гоблин, нервно полируя посох рукой.
— Больше уверенности, спину не сгибать! — не дал Гарбу передышки хапуг. — Теперь представь, что ты чего-то хочешь. Хочешь страстно, больше жизни, а все вокруг обязаны выполнить твое желание. Умрут, если не выполнят. И ты им всем говоришь, чтобы они начали его выполнять да побыстрее. Теперь скажи мне свое желание как Повелитель.
Гоблин с несчастным видом посмотрел на орка. Тот ободряюще кивнул.
— Повелеваю тебе стать таким, как до проклятия! — сказал Гарб.
— Чуть больше уверенности и можно без слов. Не помню, чтобы Повелитель что-то говорил в таких ситуациях. Просто вырази свое желание в беззвучном приказе и вложи в него силу богини. Своей-то пока нет.
Шаман нахмурился, стукнул для убедительности посохом по земле и отдал мысленный приказ. Странное чувство охватило его. Как будто мощная искра пронзила все тело и молнией ударила в память. Он это умеет. Всегда умел повелевать, просто плохо помнит, как это делается.
Небеса не разверзлись и конец света не наступил, но облик Сконма изменился в лучшую сторону. Пуджар стал куда выше даже своей повзрослевшей версии. Когти на пальцах укоротились, кривые ноги выпрямились, а черты лица теперь больше напоминали гоблинские. И все же что-то в облике хапуга осталось неуловимо неправильным для обычного гобхата. Появилась какая-то неприятная приторная рафинированность.
— Эльфийская кровь никуда не делась, — прокомментировал Аггрх еще больше заострившиеся уши, хоть и оставшиеся достаточно короткими.
— А теперь, если мы наконец наигрались, смиренно прошу Повелителя вернуть мне магию, — улыбнулся уже не такими острыми зубами Сконм.
Совсем прежним у него остался только взгляд янтарных глаз с вертикальными зрачками: колючий и испытующий.
Гарб призвал то же ощущение и повелел магии вернуться в тело жреца.
— Так-то лучше, — воспрял духом хапуг.
— Гарб, а ты не можешь просто повелеть, чтобы Сандро и вся его шайка умерли? — спросил Аггрх.
— Не может, — ответил Сконм. — Он пока не бог, но даже сам Разрушитель так не умел. Если такое и получится провернуть, понадобится длинный и сложный ритуал, а у нас времени нет. Придется драться, если мы еще не опоздали. Сейчас наколдую портал.
— Не нужно, — сказал гоблин. — Я перенесу нас.
— Проводнику божественной воли не нужны порталы, — поклонился пуджар, — но мы смертные.
— Значит, я пойду первым, — сказал Гарб, — догоняйте.
Он вдруг тоже вспомнил, кто остался в цитадели, и решил поспешить.
* * *
Высокая величественная фигура возникла посреди узкого темного коридора на женской половине замка. Обычно мужчинам сюда вход закрыт, но гоблин теперь плевал на любые запреты. Где-то здесь покои Рати. Недалеко должна найтись и Тыря, ведь она теперь жрица.
Шумно. В ноздри пахнуло гарью. В обычно тихих коридорах слышался топот сапог, издали доносились крики и стоны. Похоже, началось. Сандро не шутил, но, кажется, хапуги оказались крепкими орешками, не позволили застать себя врасплох и все еще яростно сопротивляются.
Гарб ощутил мощный магический фон: на небольшой территории недавно выпущено слишком много заклинаний. Это затруднит поиск. Может, поможет божественная воля?
Посох неожиданно заартачился.
— Повелеваю, найди мне девушек!
Никакой реакции.
— Найди Крохотырю.
Тоже ничего.
— Рати!
Гобмобом дернулся вперед, увлекая за собой владельца. Нехорошее предчувствие закралось, когда по пути шаману пришлось перешагнуть через три окровавленных тела. Судя по размеру, двое были гномами, но наверняка Гарб определить не смог. Слишком уж тела обгорели. Их еще к тому же, как будто, слегка обглодали. Третьего — чистокровного уродливого хапуга исполосовал десяток клинков и проткнуло не меньшее количество копий, а добили магией.
Тревожные мысли подстегнули гоблина, и он бросился к комнате, на которую указал посох. Двери кто-то сорвал с петель, и входу препятствовали только двое мрачных типов в обносках и со стальными ошейниками на тощих шеях. Железки были начисто лишены чар, некогда мешающих рабам восстать против хозяев.
Оба человека услышали шаги и встретили Гарба снаружи.
— Этот не похож на хапуга, — сказал один.
— Он без ошейника, болван, — возразил второй. — Валим его!
Оборванцы оказались вполне знакомы с магией и попытались для начала скрутить гоблина каким-то смехотворным для него опутывающим заклятием. Шаман просто стукнул посохом, и противников поразило их собственное колдовство.
Люди рухнули на каменный пол, и Гарб перешагнул и через них.
Обстановка здесь почти не отличалась от той комнаты, в которой ловец духов провел предыдущую ночь. Только туалетный столик с небольшим зеркалом указывал, что покои предназначены для женщины.
Тюфяк лежал на кровати слева от входа. На него поместили хрупкое девичье тельце в коротком бежевом платье и привязали за руки и за ноги так, чтобы жертва не сбежала. Рядом на столике в беспорядке валялись крюки, пилы и прочие пыточные принадлежности. Девушка не подавала признаков жизни, а тюфяк напитался кровью, стекающей из разрезанного горла.
— Тыря!
Еще вчера это дитя доверчиво прижималось к его груди в поисках защиты, а сегодня девчушки не стало. Глаза Гарба заволокло черной пеленой и хриплый крик, перерастающий в настоящий звериный рев, ненадолго заглушил все остальные звуки на этаже. Из глубин сознания с этим звуком наружу рвалось что-то ужасное, и гоблин сам испугался и даже немного от этого успокоился. Его трясло, а ладони стали скользкими от пота. Чувство чудовищной утраты и пустоты раздирало изнутри, и единственным спасением стал переход к образу мыслей счетной машины.
Надо оглядеться и найти виновных, собрать и пересчитать улики… И вынести приговор. На полу в разных позах застыло еще несколько тел в рабских ошейниках и с дротиками в шеях. Из дальнего угла раздался сдавленный всхлип.
— Выходи, — безучастным голосом приказал шаман.
В тенях мелькнули каштановые пряди и веснушки на курносом носике. Кто-то прибежал на крик и сзади из незакрытого проема попытался ударить гоблина копьем в спину. Гарб отмахнулся, как от назойливой мухи, и нападавший застыл каменным изваянием еще на замахе, загораживая собой вход. Статуя глухо замычала, доказывая, что внутри пока кто-то живет.
Рати бесшумно сделала шаг к середине комнаты. Следы крови на маскировочных перчатках успели побуреть, а правая рука все еще сжимала короткий нож. Ее любимый, с которым хапуга
