Во рту пересыхает, а еще мне кажется, или мы слегка сократили расстояние между нами.

— Демьян… ты… мы…

— Скоро мы будем видеться гораздо чаще, Бельчонок,…

Я зажмуриваюсь, и даже мотаю головой.

— Что скажешь?

— Скажу, что если бы ты был актером, я вручила бы тебе оскара, — нахожу силы произнести я, потому что это черте что, а не танец двух не слишком близких, и даже враждующих друг с другом людей.

— Думаешь, я играю? А что скажешь, если я действительно влюбился в тебя, Бельчонок?

— Не называй меня, пожалуйста, Бельчонком.

— Только он может?

— Да.

— А что, если я действительно влюбился в тебя?

— Скажу, что ты болван. Потому что я крепко и пожизненно люблю другого. Твоего брата, если ты не в курсе, и всегда буду любить только его. Да и ты… не хочется думать, что ты изменяешь Ви направо и налево.

— Не направо-налево, только с… тобой. Тебе понравится.

— Хотелось бы все же думать, что ты ее любишь. И сына… А не слушать этот бред… Еще слово, Демьян, и я залеплю тебе пощечину.

— Как мило, что предупреждаешь. А мой брат, походу, сейчас без всякого предупреждения, набьет мне морду.

Я дергаюсь, и поворачиваю голову.

Гордей идет к нам.

Взгляд исподлобья, направленный на нас, и крепко сжатые кулаки не предвещают абсолютно ничего хорошего.

Глава 56 Сбывается. Даже не верится, но…

Наконец, все то, о чем я так мечтала, боже…

Арина

Сердце разгоняется и колотится яростнее с каждым следующим ударом, потому что намерения Гордея видны любому даже с расстояния.

При одном взгляде на него становится понятно, что он ужасно зол. Нет, скорее даже взбешен. И если сейчас дойдет до драки, то ее за пять минут не остановить.

Но я не хочу.

Я… должна предотвратить эту глупость, сделать это во что бы то ни стало.

Отталкиваю Демьяна от себя, и сама несусь навстречу Гордею. Вцепляюсь, обнимаю и висну на нем, буквально загораживая проход.

— Стой, Гордей, стой, — восклицаю я задушено, — остановись.

— Арин, отойди, пожалуйста.

Его голос спокоен, но я прекрасно вижу, что внутри у него все кипит, меня не обмануть.

— Ты же не станешь драться с братом, ведь не станешь. Тем более, для этого нет никакого повода.

— Думаешь, нет?

— Мы разговаривали о Ви, и о том, как он ее любит…

— Мы разговаривали о вас, — встревает Демьян, подходя близко к нам, чуть ли не отпихивая меня и необдуманно подставляясь.

Вот дурак!

— И знаешь, походу тебе все же повезло. Она действительно любит. И… она права, здесь выяснять не стоит. Я курить. Если какие-то вопросы, жду тебя там.

Демьян хлопает Гордея по плечу, отворачивается, и неторопливо направляется в сторону балкона, на ходу доставая из кармана сигареты.

Я сильнее жмусь к Гордею, с удовольствием отмечая, как мои прикосновения влияют на него. Делают его тело более расслабленным и податливым.

— Гордей, пожалуйста, — снова прошу я. — Ты что, действительно решил, что я могла бы увлечься твоим братом? Мужем моей сестры? Отцом моего племянника? Даже не думай.

— Ладно, проехали.

Он обнимает, я чувствую его поцелуй в свои волосы.

Поднимаю лицо и целую его быстрым поцелуем в губы.

Мы идем обратно к столику, и Гордей усаживает меня на диваны.

Но сам отчего-то не спешит садиться.

— Арин, я сейчас подойду, — говорит он мне, и проезжается губами по скуле. — Посидишь здесь немного?

Выпрямляется, и делает шаг в сторону.

— Нет, — мотаю я головой, и решительно поднимаюсь. — Идем вместе.

Беру его за руку, и сама веду в том направлении, в котором скрылся Демьян. Раз уж без этого никак.

По пути мы сталкиваемся с вездесущей брюнеткой, что не сводила взгляда с нашей компании весь вечер.

Она вылетает с балкона с гневным выражением лица.

— Хам! — бормочет она, одаривая нас недовольным взглядом.

— Передайте вашему приятелю, что он настоящий хам, отвратительный выпендрежник! — визгливо выкрикивает, чуть притормозив, она, и быстро исчезает за поворотом.

Мы переглядываемся, выходим на балкон и наблюдаем за тем, как Демьян стоит с невозмутимым видом, прислонившись к поручню, и неторопливо выпускает в воздух кольца дыма.

— А Ви недавно хвалилась, что ты бросил, — не удерживаюсь я, и громко произношу прямо с порога.

От того, что он отшил девушку, по груди расходится невыразимо приятное тепло. Она ведь за ним сюда пошла, а он ее отшил. Я прямо физически чувствую, как тяжелый груз, что незримо сдавливал весь вечер, сваливается с моих плеч.

— Я бросил, — кивает Демьян, ничуть не смутившись моему вопросу, — или думаешь, я хочу, чтобы мой сын приучился, глядя на меня и считал это нормальным? Или, чтобы он с детства дышал сигаретным дымом? Просто… иногда накатывает.

Он спокойный и невозмутимый. Кажется, небо на землю упадет, а ему будет пофиг. Хотя Ви говорит, что он бывает неуправляемым. Да и я лично видела. Но только не сейчас.

— Но тебе, Бельчонок, нельзя даже иногда, — усмехается он. — Перед свадьбой я бы рекомендовал воздержаться. Кстати, пригласите?

— Пригласим, может быть, — говорит Гордей.

Подходит к Демьяну, и тоже закуривает.

— Пригласим, но только с Ви и сыном, — поспешно добавляю я.

— Само собой. Я всего сутки их не видел, а уже дико скучаю.

Он произносит это таким тоном…

Мне кажется, вот сейчас Демьян больше всего похож на себя настоящего, чем за весь вечер до этого.

— Правда? — ахаю я, не в силах скрыть радости, сквозящей в моем голосе.

Демьян ничего не отвечает. Просто несколько секунд пристально смотрит на меня, а потом переводит внимание на брата.

— Я как-то уже говорил тебе, что ни за что бы не стал мутить с девушкой брата, какой бы красоткой она ни была. Все в силе.

— Да неужто, — снова не удерживаюсь я.

— Представь себе, — хмыкает Демьян, затягиваясь.

Тогда что же это было?

Тем не менее, с каждым его словом градус моего настроения взлетает выше и выше.

Я подхожу к Гордею, обнимаю его за талию, жмусь к нему, и снова смотрю на Демьяна.

Да ничего не было, забудь, словно говорит его взгляд, а до меня постепенно начинает доходить.

Проверка? Это что, проверка? Чертов выпендрежник! Вот же черт. Как хорошо, что я не повелась.

— Ты начал перегибать, — отвечает Гордей, смотря в сторону.

Видимо он все же еще не до конца остыл.

— Все было под контролем. Почти… В любом случае, Бельчонок не даст соврать, все ее мысли были только о