Шрифт:
Закладка:
«Спасибо тебе, Алексей Петрович. А твоего «спасибо» мне не надо».
13
Конечно, он мог бы получить увольнительную и отправиться в город. Но Ануку вызвал ее техникум, она в Тбилиси, а без Ануки куда в городе денешься — в кино один не пойдешь, а на танцы и подавно. С Анукой танцевать одно удовольствие, а с другими... Да ну их, других. Нет, в город сегодня Гриша не ходок, сегодня и здесь будет интересно — после обеда приедет волейбольная команда из соседней авиачасти, а Гриша, понятно, болеет за свою, а может даже так случиться, что и сам он будет играть. Правда, шансов на это немного. Вчера лейтенант Соснин, тренер и капитан команды, сказал Яранцеву, что лейтенант Корягин собирается в выходной поехать в Тбилиси. «Вот, если он уедет, то вы будете играть вместо него».
Но до волейбольного матча еще много времени. Надо пока чем-то заняться. А заниматься чем-нибудь серьезным, если по-честному, Грише сейчас неохота. Только торчать без дела у всех на виду тоже не резон. Хотя ты и выходной, но все «вышестоящие», начиная с дневального, всегда найдут для тебя какое-нибудь неотложное дело.
Прихватив книжку, Гриша решил укрыться в одной из дальних аллей парка: захочется — почитаю, а нет — подремлю немного на скамье.
Гриша обошел казарму с глухой, безоконной стороны и тут увидел у гаража старшего лейтенанта Цапренко. Он был в синем комбинезоне, со множеством карманов, набитых всяческим крупным и мелким слесарным инструментом. Присев на корточки, чуть-чуть склонив набок голову, Цапренко прислушивался к работе двигателя. Тут же возле мотоцикла стояли два надраенных, начищенных, наодеколоненных солдата из первого взвода, — видно, шли к автобусной остановке, чтобы поехать в город, да так и застряли у мотоцикла.
Мотоцикл такая штука — от него легко не оторвешься. Тем более что к этому мотоциклу многие ребята в подразделении были, так сказать, лично причастны и возлагали на него немалые надежды. Дело в том, что машина эта, отжившая свой век, подлежала списанию и сдаче в утиль. На иную роль она уже, судя по всему, не годилась. Но старший лейтенант Цапренко, посоветовавшись с членами комсомольского бюро, попросил оставить машину в строю, заверив командира, что комсомольцы отремонтируют ее во внеурочное время. «А потом во внеурочное время мы научим желающих водить машину», — обещал Цапренко подполковнику. Машину комсомольцам удалось поставить на колеса за какие-нибудь две недели, и Гриша принимал в этом самое деятельное участи. Он очень любил мотоциклы и, надо сказать, знал в них толк.
— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!
Цаиренко посмотрел на Яранцева, кивнул в знак приветствия и спросил:
— Ну, как на твой просвещенный слух?
— Отлично наладили двигатель, товарищ старший лейтенант, — искренне похвалил Гриша.
— Хочешь прокатиться? — спросил Цапренко.
«Маг и волшебник», — с благожелательной иронией подумал Гриша. Но на вопрос старшего лейтенанта ответил сдержанно:
— Да, не отказался бы.
— Ладно, бери... Прокатись немного и ребят подбрось к шлагбауму. Но дальше ни-ни.
Когда за поворотом показался шлагбаум, Гриша дал предельную скорость, чтобы немного подразнить Володю Попова. Но Попов, который стоял у шлагбаума, даже не шевельнулся, даже глазом не моргнул. Ну и нервы у парня — железные.
Гриша остановил машину почти у самой будки. Из будки вышел Селезнев.
— Пропуск! — сказал он, и Гриша, продолжая свою игру, полез в карман. Только Селезнева не проведешь, он сам кого хочешь разыграет.
— Понятно, — сказал Селезнев. — И давай отъезжай в сторону, на дороге стоять не разрешается.
Гриша послушался. Шутки шутками, а это уже не шутка, а служба. Парни из первого взвода неохотно слезли с мотоцикла, но продолжать свой путь не спешили — оба они оказались заядлыми мотоциклистами и тут же завели с Яранцевым спор, который показался равнодушному к машинам Селезневу и не стоящим и не смешным.
— Ну, хватит вам, технические гении, — сказал Селезнев. — Давайте лучше поговорим о любви и ее особенностях.
Но Грише не хотелось говорить об особенностях любви.
— Много ты в ней понимаешь, — сказал он Селезневу.
— Чуть побольше, чем ты в торговле сувенирами! — сказал Селезнев.
— Ну-ну, ты потише, — остановил его Гриша. Ему всегда очень не нравилось, когда Селезнев заговаривал с ним об Ануке. Потому что Селезнев всегда будто на что-то намекает. Может, он ничего плохого и не думает, но все-таки это противно. Да и вообще, какое ему дело до Ануки?
— Бывайте! — сказал Гриша и развернул машину.
...У спортивной площадки Гриша затормозил. Подполковник Климашин в белой майке и синих гимнастических брюках тренировался на параллельных брусьях... «Ну и бицепсы себе накачал наш командир», — одобрительно подумал Гриша. Он сам когда-то мечтал иметь такие — это же красота, когда у тебя могучие бицепсы, но в один присест такие не приобретешь, а на большее тогда ни терпения, ни интереса не хватило.
— Может, разомнетесь со мной за компанию? — спросил у Яранцева командир.
— А мы уже сегодня разминались, товарищ подполковник. У нас все по норме.
— Все по норме, говорите? Ну-ну. Тогда, пожалуй, и мне хватит.
Подполковник обтер руки и шею полотенцем, натянул на себя синюю трикотажную рубаху и, присев на передок мотоциклетной коляски, спросил Яранцева:
— Бегает машина?
— Бегает, товарищ подполковник.
— Не думал, что будет тянуть старушка.
— Отлично тянет, товарищ подполковник.
— Из дому вам пишут, товарищ Яранцев? — спросил подполковник.
— Пишут. И мать пишет, и сестры, и даже племяшки. И они пишут, и я пишу.