Поежился. Все это складывалось в неприглядную картину.

Если мой дар перестанет притягивать ко мне представителей женского пола, то что я тогда стану делать? Как подзаряжаться? А если перекос пойдет в другую сторону? Вдруг девчонки начнут от меня бегать как от прокаженного?

Вновь перевел взгляд на Екатерину. Девушка смотрела на меня отнюдь не дружелюбно, скорее даже враждебно. Я с грустью понял, что с ней мне, скорее всего, ничего не светит. А я-то уже размечтался.

Хех, не все коту масленица.

С таким невеселыми мыслями я побрел за остальной компанией, которая направилась к крыльцу, по пути о чем-то разговаривая. Я даже не вслушивался в их диалог, постепенно уходя в свои мысли.

Опомнился лишь тогда, когда нас всех усадили за стол. Петрович довольно потирал руки, смотря на горячую похлебку и мягкий, недавно испечённый хлеб. Антон довольно жмурился, потягивая клюквенный морс, Надежда о чем-то зацепилась языком с Екатериной, а я пытался понять, что же мы все-таки делаем в этой забытой Богом деревне.

— Чего раскис? — поинтересовался старик.

— Даа-а, так, — ответил туманно.

Заметив мой взгляд, направленный на девушку, Петрович продолжил:

— Ты на Екатерину губу не раскатывай, не про тебя девица. Вижу, как ты ее в мыслях уже разложил во всех позах.

— Я не...

Дед приподнял брови.

— Ты меня дураком не считай, да и к девочке уважение прояви, а-то сидишь тут, слюни не пускаешь. Такое чувство, что сейчас накинешься.

М-да, а ведь и правда, наверняка у меня в данный момент вид находящегося в неадеквате человека, да и внутри полнейший раздрай. Глядишь, и правда брошусь на девчонку как голодный волк на беззащитную овцу.

Только сдается мне, девушка отнюдь не безобидна, сама меня в блин раскатает, и скажет, что так и было.

Аппетит полностью пропал, и я, буркнув что пойду подышать, побрел к выходу.

Уселся на крылечке, стараясь привести в порядок свое физическое состояние, а именно успокоить разбушевавшиеся гормоны и убрать каменный стояк.

Как бы ни пытался — ничего не получалось. Я даже удивился, так как присмотревшись внимательно внутренним зрением, никакой энергии питавшей чресла, не увидел.

Тогда почему такой эффект? Почему не проходит состояние сильнейшего возбуждения? Создается ощущение что я на сущем адреналине. Сейчас лопну как воздушный шарик от напряжения.

Сзади послышались шаги.

Оглянулся — Петрович.

— Хе-х, ну и корежит тебя, парень, не позавидуешь.

— Заткнись, — буркнул раздраженно.

— Да погодь психовать. Сейчас помогу.

— Побыстрее только, — буркнул сквозь зубы, начиная чувствовать, как меня стало потряхивать, теперь уже не от перевозбуждения, а от чего-то другого.

— Какого хрена? Что со мной происходит?

— Спокойно. Я считаю, что у тебя, как бы правильнее выразиться, магическое опустошение. Когда обычный маг полностью расходует энергию своего ядра — наступает его гибель. У тебя ядра нет — смерть насколько я понял, тебе не грозит, но без последствий все равно не обойдется.

— Каких последствий? — по спине пробежал холодок.

— А я откуда знаю? Может инвалидом на всю жизнь останешься, а может с вечным стояком ходить будешь.

— Хорошая перспектива, ничего не скажешь, — простонал в ответ.

— Ничего, авось обойдется.

— Вот этот авось меня и пугает.

— Я сейчас на тебя одно плетение кину — полегчает. На долго вряд ли хватит, но на безрыбье и рак рыба.

Когда немного отпустило, выдохнул и откинул голову назад.

— Надо же, как прижало. Спасибо, Петрович.

— Не за что.

Я повернулся, смотря на дверь, зная, что в доме находится красивая девушка, которая могла бы помочь справиться со всеми моими проблемами. Ладно, не со всеми — с одной, но довольно значительной.

— Даже не думай. Катька тебя на пушечный выстрел не подпустит. Она очень сильный эмпат. Представь как ее твоей похотью шибануло. Наверняка чуть с ног не сбило.

— Е-мае, что ж она теперь обо мне думает?

— Что ты озабоченный юнец с повышенным спермотоксикозом.

— Жаль, а ведь она мне действительно понравилась.

— Перебьешься. Макс, у меня тут еще дела есть. Часа на два-три точно застрянем, а тебе в город надо, и чем скорее — тем лучше.

— Предлагаешь...

— Да. Тем более, ищут нас всех вместе. Поодиночке добираться будет безопаснее, да и тебе одному сподручнее. Внешность я твою подправлю — да так, что ни один маг не узнает, так что, если нарвешься на проверку — не переживай. Там прежде всего магическую составляющую проверять будут. Ты сейчас пустышка, а до них никому нет дела. Дорогу я тебе объясню, так что ноги в руки и бегом в первый попавшийся бордель.

— Так может я Антоху с собой возьму?

— Попробуй, только его Надежда вряд ли отпустит одного. За вами увяжется. Тебе такой балласт нужен?

— Нет уж, увольте. Ладно, тогда давай, меняй мою внешность.

Зря я это сказал.

В следующее мгновение мне в лицо прилетел кулак. От силы удара снесло со ступеней, и я покатился кубарем по земле.

— Какого хрена? Дед, ты совсем ополоумел?

— Ха-ха! По-моему, это самый действенный способ. Я тебя сейчас так отделаю, что тебя не то — что маг высочайшего ранга, родная мать не узнает.

— Собачий потрох! — прорычал я, поднимаясь, чтобы вновь получить мощнейший удар, — Смотри зубы мне не выбей.

— К стоматологу сходишь, новые отрастят.

Я пытался сопротивляться, хоть и понимал, что против Петровича с его магическим даром ничего сделать не сумею, а потом просто опустил руки. Пусть бьет, быстрее закончит. Действительно ведь — самая лучшая маскировка. Магическое вмешательство могут заметить, а так хрен докажешь, что я — это я.

Глава 38

Отправился почти сразу. Немного задержало то, что Надежда, увидев мою разукрашенную физиономию, начала причитания вперемешку с ругательствами, направленными в сторону Петровича. Не знаю, искренне это было или нет, но у меня на душе из-за ее волнения стало теплее.

Усмехнулся про себя.

Действительно ведь, стал воспринимать Ивлееву как близкого человека.

Антоха поржал от души, предложив внести лепту в мое преображение, на что я скривился и отскочил назад. Больше мое многострадальное лицо корректировки не выдержало бы.

Уходил быстро. Прямо чувствовал, что стоило поторопиться. Единственное беспокойство вызывало то, что в бордель с такой мордой как у меня могли не пустить.