– Что же?

Я отхожу к окну, сдерживая слезы. Я вспоминаю тот ужас, который пережила, но… Нужно. Просто нужно решиться на это.

– Я ранила гвардейца, – наконец-то говорю ей. – И он…

– Подожди, – со страхом выдыхает Сара. – Как ты ранила гвардейца?

Глубоко вдыхаю и, повернувшись, говорю:

– Вот так вот. Вытягиваю свои руки ладонями вверх.

– Вот этими руками!

– Аврора….

– Я не хотела, – не сдерживаю слез. – Я не хотела…

– Святой дух, ну что ты… – Сара мгновенно подбегает и заключает в объятия.

– Это случилось так быстро… Я не знаю… я не понимаю…

– Ну, тихо, тихо, – успокаивала меня Сара. Я понимаю, что чем дольше нахожусь рядом с ней, тем больше мне не хочется никуда идти. Но я должна… Резко отстраняюсь от нее. Сара смотрит на меня с недоумением.

– Аврора… Я готова помочь.

– Нет, – обрываю ее, мотая головой из стороны в сторону. – Я не позволю.

– Но я…

– Я не позволю и тебя отобрать у меня! – я не хочу кричать или делать больно Саре, но… Не понимаю, как это выходит. Сжимаю ладони в кулаки, впиваясь короткими ногтями в кожу ладоней.

– Я не позволю отобрать тебя тому, кто отобрал у меня мою маму!

– Стой, ты ее видела?!

– Да! – говорю Саре и кидаюсь к своему столу. Я знаю, что у меня завалялись несколько колб с интересными зельями и амулеты. Нужно взять их с собой. Роюсь в столе и слышу слова Сары.

– Она жива? Что с ней?

– Она жива и в плену у Бруно… Он просто безумен! Мама узнала меня. Она сопротивлялась ему все эти годы.

– Аврора, послушай меня…

Заканчиваю рыться в одном ящике, как резко вытаскиваю второй.

– Нет, я не возьму тебя с собой, даже не упрашивай!

– Рори, я понимаю, что сейчас твои мысли заняты только местью…

– Он заточил мою мать! – с грохотом задвигаю ящик и, огрызнувшись, перехожу к шкафу, чтобы взять с собой одежду. – Вырезал всю королевскую рать и тех, кто служил моей маме! Может быть, он питается тьмой?! Зачем иначе все это творить?!

Слезы снова хлынули из глаз.

– Из-за него вся моя жизнь пошла наперекосяк.

– Да, но…

Сара подходит вплотную, кладет мне руки на плечи.

– Чудовище он, а не ты…

Я смотрю на подругу, которая всегда была мне твердой опорой. Мне сложно решиться. Сара пойдет за мной. Она не должна знать, куда я направилась. Не должна помнить, что это был за разговор. Отец учил меня запрещенным приемам. У меня нет другого выбора.

– Быть может… Я уже стала чудовищем.

Резко поднимаю руку и сжимаю ее в кулак. Сара начинает задыхаться, краснея на глазах. Считаю до десяти, и она падает на пол, теряя сознание.

– Прости, – шепчу ей, понимая, что она никогда меня не простит. Достаю из кармана кристалл, что незаметно спрятала, пока металась по комнате, заряжаю его своей энергией, передавая то, что хотела бы ей сказать в оправдание. Мне больно от этого ритуала. Я делаю его впервые, поэтому чувствую себя чересчур слабой. Клинки понимают это и подлетают, я касаюсь рукоятки одного из них. Они передают мне жизненные силы, которые мне сейчас нужны.

Закрываю глаза, чтобы лучше сосредоточиться на том, что хочу сказать Саре. А после того как заканчиваю, кладу кристалл глубоко в ее ящик.

Осторожно переступаю через подругу и еще раз смотрю на нее, быть может, в последний раз. Хочу запомнить, как она выглядит. Я предала ее, но не смогу защитить иначе. Надеюсь, что Сара… когда-нибудь меня простит.

– Прости, – снова шепчу ей. Подзываю клинки, беру сумку и перевешиваю ее через плечо, а после телепортируюсь.

Глава 4

В комнате по-прежнему горит бледный свет от лавовых ламп. Посередине стоят Дариус и Раум, о чем-то спорят.

– Ты на самом деле считаешь, что Аврора тебе поверит?

– Хочешь изречь, что у тебя нет своих безумных планов на нее? – вторит демон. – Хочешь сказать, что ты все устроил, чтобы спасти ее?

– Не вылезай со своими поучениями, черт вшивый!

– А гнусные оскорбления у тебя в крови?

Дариус подступает ближе к Рауму:

– Аврора никогда в жизни тебя не примет. Ты ей омерзителен!

– Даже тогда, когда она страстно целовала меня?

– Что ты сказал?

– Стоп! – воплю я. Демон и вампир оборачиваются ко мне, изумленно таращат глаза.

– О чем вы здесь спорите?

– Ни о чем, – в унисон изъясняются они, а затем бегло переглядываются.

– Так, просто спорим, – сухо отмечает Раум.

– Вы подумали, как нам действовать?

– И да, и нет, – сообщает Дариус. – Я еще не сообразил, что нам делать дальше.

– Тогда нужно это сделать прямо сейчас!

Клинки выскользнули из своих ножен и весело летали по комнате. После того как метка лопнула, они стали куда более оживленными, что не могло меня не радовать.

– Ну а что ты предлагаешь? – спрашивает вампир. – Какой план?

– По крайней мере нам нужно связаться с Филиппом и Эйдосом! Вы же должны были обговорить пути отступления!

Дариус умолк. Раум тем временем берет стул, поворачивая спинкой к нам, присаживается.

– Мы договорились, что повстречаемся на Терновом болоте, это план отхода.

– Тогда чего мы ждем?

– Нам нужно поразмыслить, как неприметно подоспеть туда. Возможно, нас уже там подкарауливают.

– На меня и так открыта охота, – заявляю, глядя на демона. Тот, плотно сомкнув губы, окунулся в свои мысли. Его демоническая часть лица ярко сияет лиловым дымом. Мне странно видеть Раума немногословным. Ловлю себя на мысли, что он чем-то глубоко огорчен. – И времени думать о том, как лучше и неприметно приблизиться к путям отхода, абсолютно нет!

– Аврора, мы можем попасть в ловушку. Считаешь, Бруно так глуп?

– У вас есть я! – заявляю, сверля взглядом Дариуса. – Один дополнительный воин никогда не помешает.

– Аврора! Прекрати считать себя воином! – рычит вампир.

Раум потирает подбородок:

– Дариус прав. Ты сейчас в опасности. И тебе лучше где-то скрыться.

– Это моя битва, – шиплю на демона. Внизу слышны крики очередных попойки и драки, которые происходят каждый вечер в «Холодной стали». – Я хочу справедливости! Почему ты отбираешь это у меня?

– Я не отнимаю. Просто пойми, что на кону не справедливость, а твоя жизнь!

– От того, буду я работать в одиночку или присоединюсь к клану Сопверт, обстоятельства не изменятся!

– Ты думаешь, что Бруно тебя убьет? – Раум сощурил глаза, будто бы разыскивал какие-то ответы на свои вопросы. – Король просто обречет тебя на вечные муки, так же как и твою мать. Он не осмелится поднять на тебя руку, пожалеет испепелить