Набоковых» [Там же: 208]. При всей заманчивости и остроумии этой формулировки, думаю, что из нее логически следует противоречие или по меньшей мере недооценка творческих возможностей произведения искусства, выработанного новой формой сознания. С этой точки зрения собственная набоковская метафора «крыльев» [ЯЗЯ: 336] более уместна, чем предположение Рэми об авторском самоклонировании.

155

Серьезным контрпримером мог бы послужить вопрос о «криптомнезии» в связи с возможным подсознательным воспоминанием Набокова о рассказе немецкого писателя X. фон Лихберга (1890–1951) «Лолита» (1916) – версия, выдвинутая М. Мааром [Maar 2005; Маар 2007]. Однако рассказ настолько малоизвестен и «не приспособлен к выживанию», что с биологической точки зрения определение мимикрии здесь неприменимо (особь мимикрирует под объект, чтобы быть на него похожей или чтобы ее за него принимали). Но роман совсем не похож на рассказ фон Лихберга; связь между ними (если она существует) скорее можно рассматривать как очередной компонент набоковского «коллекционирования бабочек» в культуре, – с результатами, незримо насаженными на булавку в узоре когерентного нарратива.

156

В ходе обсуждений на электронном набоковском форуме NABOKV–L было также выявлено важное родство с поэзией Э. Форда. См. [Roth 2007].

157

В переводе на русский язык см.: Набоков В. Убедительное доказательство.

Последняя глава из книги воспоминаний ⁄ пер. С. Ильина // Иностранная литература. 1999. № 12. С. 136–145. – Примеч. пер.

158

Мучения Гумберта обусловлены пониманием, что его преступление имеет «цену и вес»: «Поскольку не доказано мне (мне, каков я есть сейчас, с нынешним моим сердцем, и отпущенной бородой, и начавшимся физическим разложением), что поведение маньяка, лишившего детства североамериканскую малолетнюю девочку, Долорес Гейз, не имеет ни цены, ни веса в разрезе вечности – поскольку мне не доказано это (а если можно это доказать, то жизнь – пошлый фарс), я ничего другого не нахожу для смягчения своих страданий, как унылый и очень местный паллиатив словесного искусства» [ССАП 2: 346].

159

См. манифест русских кубофутуристов «Пощечина общественному вкусу» (1912), подписанный Д. Д. Бурдюком, А. Е. Крученых, В. В. Маяковским и В. В. Хлебниковым.

160

Ср. «Поминки по Финнегану» Дж. Джойса: Набоков считал, что это произведение выходит за пределы допустимого диапазона вариаций и, следовательно, самого искусства [СС: 129].

161

Несмотря на фантастическое утверждение Константина Годунова-Чердынцева, будто «в безмерно далекие времена», до появления в природе видов, «ползучий корень… становился змеей лишь потому, что природа, подметив движение, захотела его повторить» [ВДД].

162

Например, структура «Бледного огня» предвосхищена еще в «Даре», в главе 5, где упоминается текст на неизвестном языке и маргиналии, имитирующие настоящие заметки читателя [ССРП 4: 485], и в рассказе «Ultima Thule», где рассказчик иллюстрирует поэму, которую не способен прочитать, потому что не знает языка, на котором она написана [ССРП 5: 125]. Зачаток «Лолиты» появляется в «Даре» [ССРП 4: 366–367] и в рассказе «Волшебник». Это явление в природе – образование временных, зародышевых форм, которые могут проявиться на более поздних стадиях эволюции – одно из положений ортогенеза, теории, которая зачастую противопоставлялась естественному отбору в конце XIX – начале XX веков. См. [Берг 1923: 89].

163

Ср. утверждение Гёте, что все растения – это выражение «перворастения» (Urpflanze).

164

Черновик «Бледного огня», карточка 773а (LCNA). В. Александер разбирает многозначительную аналогию между «словесным гольфом» и «нейтральным» генетическим дрейфом в [Alexander 2003]. Термин «генетический код» стал общеупотребительным примерно в 1957 году (см., например: Time. 1957. 14 июля. С. 58).

165

Конечно, предположение о том, что рисунок черепа присутствовал на теле ночной бабочки еще до того, как развился человеческий череп, в высшей степени умозрительно, но он наверняка появился раньше, чем образ «мертвой головы» стал расхожей частью человеческих культурных представлений.

166

[СС: 208].

167

Это была первая в мире психоаналитическая клиника, основанная Э. Зиммелем во Дворце Гумбольдта, также называемом «дворец Тегель». В берлинском районе Тегель находятся русская церковь и кладбище, где в 1922 году был похоронен отец Набокова.

168

Дэвид Хозерсолл вкратце излагает четыре принципа гештальтпсихологии: «1. Целостное мышление: целое всегда больше, чем сумма его частей. Принцип сверхсуммарности — главный принцип гештальтпсихологии. 2. Феноменологический подход. Предметом психологии служат феномены. <…> 3. Методы: гештальтпсихология использует жизнеподобные (реалистичные) эксперименты с небольшим количеством испытуемых. 4. Изоморфизм: Психологические процессы напрямую связаны с биологическими, особенно мозговыми процессами» [Hothersall 2004: 209–210].

169

Дж. Мандлер говорит об «ограниченной полезности системы» [Mandler 2007: 164].

170

Дж. Мандлер так характеризует эволюцию дисциплины: «…сложные эмерджентные функции нуждаются в своих собственных законах и принципах, которые нельзя без потери смысла свести к “универсальным законам”» [Mandler 2007:15]. С. Уилкокс превозносит холистическую (и эволюционную) честность экопсихологии, или того, что он называет неофункционализмом [Wilcox 1992: 42].

171

Вопрос о статусе психологии беспокоил У. Джеймса. М. Хант сообщает: «Другу-поэту он [Джеймс] пишет, саркастически оценивая Новую Психологию немецких механистов: “Единственная Психе, признаваемая теперь наукой, – обезглавленная лягушка, корчи которой выражают более глубокие истины, чем приходили когда-нибудь в головы ваших слабоумных поэтов”. <…> В письме брату, писателю Генри Джеймсу, он называет психологию “противным мелким предметом”, исключающим все, что человек хотел бы знать. Всего через два года после завершения своих огромных и авторитетных “Принципов психологии” он пишет: “…что представляет собой психология в данную минуту? Кучу сырого фактического материала, порядочную разноголосицу во мнениях, ряд слабых попыток классификаций и эмпирических обобщений чисто описательного характера, глубоко укоренившийся предрассудок, будто мы обладаем состояниями сознания, а мозг наш обусловливает их существование, но ни одного закона в том смысле, в каком мы употребляем это слово по отношению к физическим явлениям, ни одного положения, из которого могли бы быть выведены следствия… психология еще не наука, это нечто, обещающее в будущем стать наукой”» [Хант 2009:189–190].

172

В книге «Психология» Р. С. Вудворт цитирует остроту, придуманную, по его выражению, «группой озорных критиков»: «Сначала психология потеряла душу, потом разум, и наконец, сознание; у нее еще осталось