Так, что там у нас на повестке дня? Так, по плану я должен быть на северо-востоке, и если меня подняли, то Горного старца уже нашли и также подняли из своего склепа — на встречу со мною.

Свежий холодный воздух из люка модуля поразил незнакомыми запахами и уже непривычным ощущением прохлады. Я вышел наружу, зябко кутаясь в свой тонкий южный плащ.

Мрачное свинцово-серое небо с низкими рваными тучами давило со всей суровой северной безнадежностью. Как это непохоже на светло– голубое небо над Лаоном! Порывистый ветер с моря приносил его влагу и шум волн, накатывавших на скалистый берег.

Мои люди, одетые в овечьи шкуры поверх своей обычной одежды, ждут меня у модуля. Группа встречающих засуетилась, приглашая в раскинутый рядом шатер. Внутри просторного купола стояла жаровня с красными углями и низкий походный стол с остывшими яствами.

Наскоро перекусив, расспрашиваю о перипетиях похода.

— Мы плыли два года. Сейчас уже осень. Несколько раз подпадали в шторма. Потеряно 14 кораблей из 24-х, и много людей — пояснил отвечавший за поход стратег.

— Что с Горным старцем?

— Его долго искали, опрашивали местных — те не хотели нам ничего рассказывать. Но, в итоге, мы его нашли! Он живет на склоне горы в примерно в десяти фарсангах отсюда. Путь довольно тяжел, кругом горы и лес.

— Значит, стоит отправиться пораньше!

Первую половину пути мы плыли на кораблях — это было быстрее. Море было неспокойно, корабль то и дело проваливался в разрывы между волнами. Брызги и пена летели на палубу, и вскоре моя одежда промокла, несмотря на кожаную накидку снаружи. Было дико холодно. На этом фоне подступающие признаки морской болезни казались уже сущим пустяком.

Океан, седой от клочьев пены, поражал своей невероятной энергетикой. Над головой носились стаи морских птиц, постоянно нырявших за рыбой. Несколько раз мы видели белоснежных морских животных, стремительно рассекавших воды, полные рыбы. Мне оставалось только надеяться, что моряки знают дело, и мы не отправимся на дно кормить рыб.

Наконец часа через два (они мне показались вечностью) мы пристали в устье небольшой реки. Дальше нужно было идти пешком.

Мне взяли паланкин, но людей было мало, а местность настолько гористая, что и мне пришлось идти пешком. Мы продирались через еловый лес вдоль течения горной речушки, цепляясь за кусты лещины и можжевельника. Туман окутывал ущелье, становясь все гуще по мере того, как мы поднимались все выше и выше. Давно я не видел такой природы — хмурое небо и хвойный лес сильно напоминали мне Родину, а вот горный, непривычный для Среднерусской равнины рельеф, больше всего походил на Хибины.

Наконец, миновав голые осыпи со слоистой горной породой, мы достигли небольшой ровной площадки среди сосен и пихт, где нас ожидал караул из двух десятков ахайров. Тут стояла грубо сколоченная изба из толстых и очень старых стволов и невысокий частокол, ограждавший маленький дворик.

Внутри высокий седовласый мужчина колол дрова большим неуклюжим колуном. Я сразу понял, что это и есть Горный старец — несмотря на кожаную грубую одежду, он отличался совершенно нездешней внешностью. Он оглянулся на нас и, оставив колун, жестом пригласил внутрь. Мы зашли.

Мужчину звали Иен, и как я понял, он был откуда-то из Норвегии. Высокий — выше меня. Когда он протянул мне мозолистую руку, я с удивлением понял, что он молод — примерно моего возраста или чуть старше, но при этом полностью седой, — и голова, и недлинная «шкиперская» борода. Из-за седины и бороды, конечно, Иен выглядит старше своих лет, отчего его и прозвали Горным старцем. И прекрасно говорит по-английски.

— Как вы попали сюда, Иен?

— Мы находились на судне снабжения в Баренцевом море. Примерно 55.30 северной широты и 6.07 восточной долготы. Я был помощником капитана. Экипаж был из 8 человек–два норвежца, эстонец, поляк, четыре филиппинца. В какой то момент, примерно в 7.30 утра корабль сильно тряхнуло, приборы сошли с ума, и мы поняли, что случилось что то экстраординарное.

Поскольку ДжиПиЭс и система Коспас-Сарсат не работали, мы шли по компасу на юг, чтобы достигнуть земли. Через 3-е суток мы действительно увидели берег. С пальмами.

— А как вы нашли капсулу?

— Мы непрерывно подавали сигнал бедствия на всех доступных нам частотах. Эфир был чист, пару раз что-то проскальзывало, но установить нормальную связь не удалось. Я продолжал искать. Прошло примерно 2 месяца, и прилетела ракета с капсулой. Разобраться в этой тарабарщине было крайне непросто! К счастью, на борту у нас был компьютер, где был переводчик со всех языков. Даже с этого пакостного эсперанто.

— Ваш корабль сохранился?

— Нет. Его разбило волнами о берег.

— Что было потом?

— Ничего. Я живу тут уже много лет, раз в 20 лет выхожу на воздух, обхожу деревни — их тут несколько. Если есть больные, пытаюсь помочь им, ищу в базе борткомпьютера хоть какую-то медицинскую информацию.

— А железо? Вы научили их плавить железо?

— Железа им хватает. Они разобрали наш корабль — там было под 800 тонн различных металлов. До сих пор части конструкции валяются на берегу, разметанные цунами.

— Цунами?

— Да. Были большие цунами несколько раз — особенно первое время. Очень частая вещь. И землетрясения тоже. Эррии не селятся из-за этого на берегу — раз в 50–70 лет прибрежные деревни гарантированно смывает в море.

Похоже, парень не имеет тут никакого серьезного статуса. Ни правитель, ни жрец. Ничего.

— Как к вам относятся местные? Как вы их назвали — «эррии»?

— Не знаю, спросите у них. Но камнями и вилами еще ни разу не встречали.

— Вы не стали добиваться власти?

— Я не думаю, что в этом есть хоть какая-то необходимость. Я могу рассказать людям все, что знаю, и так.

— Что вы думаете обо всем этом, Иен? Что случилось с нашим миром?

— Думаю, человечество допрыгалось. То ли какой-то научный эксперимент, то ли ядерные испытания — я за этим не следил, не знаю.

— Вроде бы в Швейцарии были эксперименты с тороидальным ускорителем…

— Может быть. Хотя и маловероятно — никаких физических основ для случившейся катастрофы эти опыты не несли.

— Как я понял, эти опыты наложились на эксперименты команды корабля «Артемис», и вошли в резонанс. Не знаю, у меня гуманитарное образование.

— Возможно. Еще одно подтверждение, что излишнее развитие человечеству противопоказано.

— Думаете? А нам поручено именно