201 г. в течение столетия в надписях засвидетельствовано 900 актов отпуска рабов, большое количество таких надписей найдено в храме Асклепия в Бутте возле Навпакта и в самом Навпакте) свидетельствуют не только об увеличении численности рабов, но и о том, что рабство становилось невыгодным. С другой стороны, рост численности рабов и усиление эксплуатации вызывали их восстания. Выше уже упоминалось восстание рабов на Делосе. Во время первого сицилийского восстания рабов восстали рабы на Лаврийских рудниках в Аттике; это восстание было подавлено стратегом Гераклитом (Oros. V, 9, 5); по словам Диодора (XXXIV, 2, 19), в восстании участвовало 1000 рабов. Посидоний (у Афинея (VI, 272 e-f)) сообщает о более серьезном восстании рабов в Аттике во время второго сицилийского восстания. На этот раз восставшие перебили стражу в рудниках, захватили Суний и в течение долгого времени разоряли Аттику.

Общие закономерности эллинизма сказались в Греции в своеобразной форме в силу конкретных исторических условий. И здесь проявилась тенденция к политическому единству под эгидой Македонии или путем создания нового типа государственного объединения – союзных государств. Но экономически и социально отсталая Македония не могла стать базой для образования мощного рабовладельческого государства, достаточно сильного, чтобы придать новую силу рабовладельческому классу и расширить экономику общества. Македония пыталась овладеть богатыми производительными силами Малой Азии, островов Эгейского моря, даже, может быть, Египта (его азиатских владений). Но здесь она натолкнулась на сопротивление более мощных эллинистических государств. Еще менее могла стать связующим единством для балканских государств Этолия. А Ахейский союз не простирал своих планов дальше Пелопоннеса. К тому же автаркия и свобода греческого полиса слишком глубоко пустили корни в Элладе, чтобы можно было эти идеи преодолеть на практике. Поэтому кратковременный подъем хозяйства в Элладе совершался в сущности на старой экономической базе. Отдельные успехи Родоса, Делоса или Афин не могли изменить общее положение. Революционный выход из положения оказался невозможен, попытки в этом направлении были подавлены. Понятно, что господствующий класс шел навстречу новой силе, которой предстояло начать весь процесс сначала на новой ступени. Рим должен был укрепить позицию рабовладельцев Греции. Следуя Полибию, Ливий констатирует: «Всем было известно, что в государствах знатные и все вообще благонамеренные люди стоят за союз с римлянами и довольны настоящим положением, а толпа и те, дела которых не соответствовали их желаниям, хотят всеобщего переворота» (XXXV, 34, 3).

Глава VII

Эллинистическая культура

Характер и значение эллинизма как нового этапа в истории античного рабовладельческого общества особенно четко отразились в эллинистической культуре, что дало повод некоторым историкам видеть в эллинизме только явление культурно-историческое. Если политическое и экономическое единство, которое стремились создать Александр и его преемники, оказалось непрочным и неглубоким, то выросшая на почве эллинизма культура вышла даже за рамки эллинистического мира; будучи унаследована Римской империей, Византией и народами Передней Азии, она оказала значительное влияние на культуру нового времени.

Сама организация культурной жизни общества получила широкий размах, невозможный раньше в маленьких отгороженных друг от друга полисах. В период эллинизма литература и наука получают свой богатый, на широкую ногу поставленный, центр в Александрийском музее. Библиотека этого Музея в Брухейоне имела до 700 тысяч свитков. Здесь не только собирали, но и изучали литературу. Здесь возникла филологическая наука, унаследованная последующими поколениями. Филологическое исследование, систематизация и комментирование греческой литературы – художественной и научной – велись в Александрии систематически. Крупнейшие ученые стояли во главе библиотеки и руководили научной работой: Деметрий Фалерский, Эратосфен, Зенодот, Аристофан, Аристарх, Аполлоний Родосский, Каллимах. Со II в. с Александрийским музеем соперничала Пергамская библиотека. Значительной библиотекой владел Персей македонский; Лукулл присвоил библиотеку царей Понта. Из слов Полибия (XII, 27) можно заключить, что библиотеки существовали во всех значительных городах.

Греческие игры и празднества, греческие гимнасии, школы, театр получают широкое распространение в странах Востока и становятся важным фактором не только эллинизации Востока, но и ориентализации Запада. Громадное значение имело при этом возникновение общегреческого языка (на базе аттического диалекта), постепенно вытеснившего из литературного языка местные диалекты; этот общегреческий язык, которого не могли подавить аттицисты, стремившиеся возродить и сохранить в литературе классические формы аттического наречия, стал языком образованных слоев общества не только в Греции, но и в странах Востока, и не только в эпоху эллинизма, но и во времена Римской империи, когда общегреческий язык (κοινή) распространяется и на Западе. На нем написаны перевод еврейской библии и вся раннехристианская литература, обращавшаяся к народным массам Римской империи, а через литературу многие термины и образы проникли во все европейские языки. Общность языка была одним из весьма действенных способов «смешения жизней, быта и нравов».

Вместе с греческим языком к народам Востока проникают и греческие литературные жанры. В эллинистический период написана вошедшая в Ветхий завет эротическая «Песнь песней» (в ней встречается греческое слово apirjon=φορεῖον, носилки). Но особенно много произведений эллинистического типа написано евреями на греческом языке. У Евсевия (Praep. ev. IX, 20; 24; 27) сохранилось три отрывка из написанной на греческом языке гекзаметрами эпической поэмы «О Иерусалиме» Филона, жившего во II в. до н. э. Поэму о Сихеме около того же времени написал Феодот (Eu s ., Praep. ev. IX, 22). О еврейском авторе трагедий Иезекииле (ὁ Ἐζεκίηλος ὁ τῶν Ἰουδαικῶν τραγῳδιῶν ποιητής) сообщают Климент Александрийский и Евсевий; последний (Praep. ev. IX, 29) приводит отрывки из его трагедии Ἐξαγωγή («Исход»). Большое количество иудейских эсхатологических пророчеств включено в «Сивиллины оракулы» (книги III–V считаются в основном еврейскими); обширная греко-еврейская апокалиптическая литература, частично вошедшая в христианский канон Ветхого завета, сыграла, надо полагать, немалую роль в разработке эсхатологических и мессианистских мотивов не только у евреев, но и у других народов эллинистического мира. Армянский царь Артавазд писал трагедии. Творения Манефона и Бероса на греческом языке впервые ознакомили греческий мир с историей Египта и Вавилона. Многочисленные не дошедшие до нас историки, которых цитирует Иосиф Флавий («Против Апиона»), несомненно, содействовали взаимному ознакомлению народов Востока и Запада. Наконец, как известно, греческая литература эллинистического периода послужила исходным пунктом для создания римской литературы.

Но содержание эллинистической художественной литературы существенным образом изменилось. Наряду со старыми литературными жанрами, которые имели своих представителей и в эллинистический период, преимущественно в самой Греции появляются новые жанры, соответствовавшие изменившимся общественным настроениям и художественным вкусам.

Идеология античности классического периода тысячами нитей была связана – особенно в демократических городах – с общественной жизнью полиса. Кризис полиса, возникновение монархий, фактически упразднивших общественную жизнь в крупнейших центрах эллинистического мира, лишили греческую литературу взрастившей ее