Американские правящие круги и без рекомендаций Карри и Уайта прекрасно отдавали себе отчет, что экономические меры воздействия, наложение секвестра на японские фонды, денонсирование торговых договоров в июле-августе не остановили японскую оккупацию стратегически важных пунктов в Южном Индокитае. Всем было ясно, что японский флот и армия подготовились к решительному броску с целью захвата американских, английских и голландских владений на Тихом океане.

Вместе с тем сокрушительный удар японцев именно по Перл-Харбору, по главным силам ВМФ США на Тихом океане, оказался полной неожиданностью для союзников и советского командования. Хотя приближение войны на Тихоокеанском театре военных действий, можно сказать, витало в воздухе. Знаменательно, что и американская, и наша дешифровальная службы перехватили и расшифровали почти одновременно 27 ноября 1941 года телеграмму японского МИД от 24 ноября 1941 года посольству Японии в Берлине, в которой, по существу, сообщалось о скором начале военных действий. Перехват этой телеграммы был доложен Берии из Куйбышева, по-моему, немедленно.

Интересно другое. Кремль был проинформирован о будущем начале военных действий не только по каналам разведки. Наиболее серьезные данные поступили по дипломатическим каналам. Будучи на приеме у Берии в конце ноября или начале декабря, я с удивлением воспринял его реплику, докладывая о согласованном с Гвишиани плане развертывания агентурно-диверсионного аппарата на Дальнем Востоке. «Отложите эти дела, – сказал он, – сражаться с японцами нам, по-видимому, в ближайшие полгода не придется. Артем сообщает и Молотов подтвердил мне, что нам с японцами удалось договориться о сохранении нейтралитета по дипломатическим каналам».

И действительно, из документов, теперь доступных, следует, что 22 ноября 1941 года, когда японская эскадра закончила сосредоточение в исходной точке, министр иностранных дел Японии Того вызвал советского посла К. Сметанина и потребовал подтвердить заверения советского правительства от 13 августа о том, что оно, соблюдая пакт о нейтралитете, не войдет в соглашение с третьей стороной, направленное против Японии. Сметанин трижды положительно ответил Того по этому вопросу.

28 ноября Сметанин, получив инструкции из Москвы, еще раз подтвердил позицию советского правительства о нейтралитете. В это время японская эскадра уже три дня скрытно двигалась к Перл-Харбору. Но что особенно знаменательно, примерная дата моего доклада у Берии совпадает со специальным визитом по указанию Москвы нашего посла Сметанина в японский МИД – 1 декабря 1941 года. В Кремле полностью отдавали себе отчет, что против США готовится военная акция Японии, и поручили Сметанину еще раз заявить, что «СССР не думает нарушать Пакт о нейтралитете при условии, что и Япония также будет соблюдать обязательства Пакта о нейтралитете с Советским Союзом».

Нападение Японии на США и Англию 7 декабря 1941 года, последовавшее за этим 11 декабря объявление Германией войны США коренным образом изменили всю мировую обстановку и перспективы войны против германского и японского фашизма.

Хочу особо подчеркнуть, что Тихоокеанская война, развязанная Японией, не была спровоцирована Советским Союзом или нашей разведкой. При ближайшем рассмотрении наивными и упрощенными являются утверждения, что рекомендации наших агентов и доверенных людей в США или группы Зорге в Японии подтолкнули правящие круги этих стран к военному противостоянию.

Определяющую роль в развязывании войны в этом регионе сыграли кардинальные интересы государств в утверждении своего геополитического и экономического влияния в мире. Вместе с тем Сталин отплатил нашим союзникам, занимавшим тогда, в критический момент войны Советского Союза с Гитлером, в основном благожелательно-наблюдательную позицию по отношению к СССР, чрезвычайно эффективным секретным разведывательно-дипломатическим маневром. Ему удалось превратить зародившуюся антигитлеровскую коалицию в реальную военно-политическую и экономическую силу борьбы с фашистской агрессией.

На новый, более высокий уровень были подняты наши дипломатические отношения с США. Показательно, что назначенный нашим послом в США 10 ноября 1941 года бывший нарком иностранных дел М. Литвинов был 14 ноября одновременно назначен заместителем народного комиссара иностранных дел. В этой связи не могу не сказать, что М. Литвинов прибыл в Вашингтон в день начала войны на Тихом океане одновременно с назначенным туда главным резидентом НКВД по американскому континенту В. Зарубиным.

Советская дипломатия и разведка сыграли знаковую роль в этой акции руководства нашего государства. Угрозу войны на два фронта против Советского Союза, не дававшую нам покоя в тридцатые – сороковые годы, после прихода Гитлера к власти и японской оккупации Маньчжурии, удалось предотвратить. Этим также была заложена важная предпосылка в грядущей победе советского народа в Великой Отечественной войне.

«…источник «Розмари» – популярная актриса, негласный член компартии Швеции Сара Леандер».

Сара Леандер (1907–1981) – шведская киноактриса и певица, работала в основном в Германии. В 1941 и 1942 годах Гитлер отклонил предложение министерства пропаганды о присвоении Саре Леандер звания государственной актрисы. В 1943 году от неё потребовали принять немецкое гражданство и отказаться от получения большей части гонораров в валюте. В ответ на это она разорвала контракт с УФА (UFA) и вернулась в Швецию.

«Интересно, что именно тогда, в ноябре, теперь известный представитель этого семейства Рауль Валленберг, еще не будучи на дипломатической службе, получил полномочия шведских властей для поездок на оккупированные немцами территории стран Европы и Советского Союза».

Рауль Густав Валленберг (1912–1952 года) – шведский бизнесмен и дипломат. В июле 1944 года был назначен первым секретарём шведского дипломатического представительства в Будапеште. Пользуясь своим дипломатическим статусом, он выдавал многим евреям шведские «защитные паспорта», дававшие владельцам статус шведских граждан, ожидающих репатриации.

Победа в тайной войне. 1941–1945 годы

От автора

Предлагаемые воспоминания – плод не одного года. В них – моя жизнь. Я пишу лишь о том, что пережил, говорю о тех событиях как свидетель или непосредственный участник. Происхождение некоторых событий, их мотивы мне не всегда были понятны. Не принято было в той системе, в которой проходила моя профессиональная деятельность, быть откровенным, распахнутым. Во всем должна была соблюдаться сдержанность. Иногда я ничего не знал, что происходило в соседнем кабинете. Значение слов, сказанных как бы мимолетно Сталиным, Молотовым, Берией, Микояном, Маленковым и другими руководителями страны, я осознавал значительно позже, после важных событий, произошедших во внутренней жизни и на международной арене.

О значении того или иного человека, его личности, чертах характера судят по его делам. Точно так же можно судить и о государстве. Чем крупнее событие, происходящее во благо страны, тем державнее государство, тем значительнее его вес в