Шрифт:
Закладка:
Блинов рванулся, ударил пяткой — словно в стену попал.
— Вот и познакомились, — сказал «Президент». — Руслан — мой новый начальник безопасности. Давно я этих финтов ждал. Америкашек испугался. Силу надо иметь, а не в штаны класть. И хорошо, что ракету пустили, жаль не взорвалась.
— Но это война, — шепотом сказал Блинов.
— Не война, а силовое давление. Чтоб цветочки с балконов попадали. Они нам — НАТО к границам. А мы им фига-то! А то у Колобкова язык распух, военных успокаивать.
Колобков кивнул и выпил пивка.
— Значит, все! По новой начнем, — сказал «Президент». — Васька оборонкой займется, а Ермолай— Петров кой. Их не запугаешь, плотники. Как я. И в «зоне» работали, и на воле. С биографией парни.
— Дума не пропустит, — вяло сказал Блинов.
— Не ее ума дело. Разжирела слишком Дума твоя. Пузо — до пола, рожи гладенькие. Пропустит — не пропустит… Надоело! Только худых оставлю, остальных распущу. И коммуняк, и демократов. Всех! Тьфу! Одна говорильня.
— Нет такой статьи, — снова не согласился Блинов.
— Будет! А для начала вот что сделаем. ТЫ. Вась, звонок организуй. Мол, так и так. В Думе бомба. Мол, в одном из кабинетов. Они сами разбегутся, не надо и распускать. А обратно — во! Не скоро разминируем. И здесь, и в других местах, где большие залы.
Он обернулся к Колобкову:
— Распорядись, Ген, чтоб лимузин прислали. И указы продиктуй о смене силовиков. Звони сейчас же, прямо в секретариат.
Колобков допил пиво и снял трубку. Он не просто диктовал, а метал громы и молнии. Импровизировал, блистал. Не хватало только зрителей и аплодисментов.
— Даешь, — похвалил «Президент». — Форменный артист! Про лимузин не забудь. Для Ермолая. На Петровку поедет.
— Че я там забыл? — спросил Ермолай.
— Указ слыхал? Министром будешь.
— Над кем? Над «легавыми»?
— А хоть бы над ними. И среди них есть люди. И они — артель. Деньжат пообещай. Обиженных верни. Ты всю область держал, а там — один дом.
— Ха! Один. Там целый квартал.
— И что? Меньше, чем колония.
— Сравнил. В колонии — порядок. Зона, побудка. А здесь как? Они же на ночь разбегаются.
— Ермолай! — строго сказал «Президент». — Ты меня знаешь? Будешь перечить, на «химию» пойдешь. Министром.
— Уж нет, лучше с ментами.
— Топор не бери, там охрану дадут.
— Я Лаптя да Фармазона вызвал. И более не надо. Трутней плодить.
— Умница, молодец, — похвалил «Президент». — Казну экономишь.
— А где она, та казна? — оживился Василий.
— Где, где? Не твоего ума дело. Так я и сказал. В надежном месте. И в мыслях не имей. С тебя хватит. Танки теперь у тебя, самолеты.
— Ты что, Митрофа… э-э… Николай Борисович, что я, не понимаю? Никогда не возьму. У фраеров разных — да. А здесь — что я, не понимаю?
— Ну, ладно. Раскудахтался. И с кнопкой поосторожней. С ядерной. Одна у меня, другая у тебя. Понял? Без общей команды не нажимай. Ничего не получится. Если прижмут, тогда сообщу. Тогда вместе нажмем. Разом.
— Понял, Николай, — сказал силовик Василий. — А с этим что делать? — Он кивнул на обалдевшего от таких слов Блинова. — И с ребятками его? Они парни шустрые.
— Этот здесь посидит, первое время. В кладовке. Под личным присмотром. А ребят его, всех — с повышением. Послами в другие страны. И пусть сразу улетают. Не тяни! Попутного ветра!
— А стран на всех хватит?
— На кого не хватит, пусть атташе летят. Культурными либо по спорту. А вместо них — я сказал. Плотников зови. Наших! Трудяг. Говорил или нет? Что плотников не хватает?! Леса-то у нас какие?! Объяви призыв!
— Едут уже, — сказал Василий. — Я вчерась еще телексы дал. Скоро прибудут. Первый отряд.
— И хорошо. Деньжат всем ребятам раздай, костюмы. Чтоб от городских не отличались. Давай! Когда прибудут, доложишь. Встретить по-хорошему. Баньку, щей домашних, с мясцом. Но с водочкой…
Он кивнул на Колобкова.
— Не злоупотребляй. Это — актер, толку с него. А ребят береги. На них осталась надежда. Страну поднимать.
«Президент» прошелся по кабинету, выглянул в окно:
— Э-эх, какая страна! Богатая, большая. Еще больше сделаем. Еще богаче! А небо какое, а сосны. Их одним ударом не свалишь.
И Ермолай, и Василий, и даже Колобков приблизились к окну. Только Руслан продолжал удерживать Блинова.
— Одним-то нет, — сказал Василий. — А с трех ударов готов.
— Да будет тебе! — сказал Ермолай.
— Не будет, а спорим?
— На что?
— А хоть на ведро!
— Чистого иль какого?
— А хоть и чистого.
— Я в долю вхожу, — сказал Колобков.
— Отставить, спорщики, — сказал «Президент». — Вечером доспорите. А сейчас — за дело. Вот и лимузин приехал. Ну, все. Как уговорились. Этого — в чулан. Ребятишек его — сказал. И по новой начнем!
17. Усы усам рознь
Из Тель-Авива Николай улетел только на шестые сутки. Мишка бросил все и примчался из Женевы. Пять дней они пили, ходили по кабакам. Кроме пятницы, в шабат. В шабат пили дома. На шестой день Николай сбежал. Собрал ранним утром вещички, спустился со второго этажа Мишкиной виллы. Мимо пальм, бассейна с голубой водой, прошел к воротам, охранник открыл: «Шолом!» — «Шолом, шо-лом!» — и быстренько в аэропорт.
Через несколько часов Николай увидел под крылом родные перелески, речушку с баржой, замелькали крыши домов — легкий толчок и — здравствуй, родина!
В зале аэровокзала Николая поразили толпы народа. Дамы в норке, мужики в коже, французские духи, американские сигареты. Еле-еле протиснулся наружу.
— Что происходит? — спросил он водителя «мерса», который согласился его подвезти.
— Отваливает народ. Пачками. Ты что прикатил?
— Так, — неопределенно сказал Николай. — Родина.
— Родина, Родина… — пропел водитель. — Моя уродина.
Он кивнул на вереницу машин вдоль развилок аэропорта:
— Садись в любую и езжай.
— Как?
— Ничьи, брошены. Эту тачку я за триста баксов купил. Недорого?.. И пусть отваливают. Знаешь, сколько улететь стоит? Пять тысяч баксов. Остальные на полу кучкуются. Летчики и в кабину берут, и в туалет. Во как!
Встречная полоса была забита машинами. «Мерседесы», «Вольвы». Реже — «Волги», «девятки».
Водитель кивнул в их сторону:
— Насосались, клопы! Я бы их не выпускал. Пока все не отрыгнут.
Раздался треск, грохот. Впереди, на их сторону, выбросило машину. Она перевернулась пару раз и скатилась в кювет. Могучий «Лендровер», поддевший ее, как бык рогами, лишь вильнул в сторону. Все произошло быстро, как в кино. Как часто делал этот трюк сам Николай.
— О дают! — восхитился водитель.
