по которой плачет инквизиция.

– Гарфел, прояви уважение! – возмутился инквизитор. – Что с тобой сегодня?

– Со мной и через сто лет ничего не станется, а вот вы помрете скоро! Со своими любопытными носами как пить дать помрете! Я-то знаю, что говорю. Держитесь осторожнее здесь.

– О чем это ты? – насторожился Арланд.

– О том, что ваша ведьма опять готовит на обед свой дрянной луковый суп! Если вы вздумаете сунуться на кухню сегодня и полюбопытствовать, что на обед, задохнетесь, как пить дать! Эта ведьма готовить не умеет, ее подослали Агирадские шпионы, чтобы вытравить весь ваш род!

– Гарфел… Не при гостях же! – взмолился Арланд.

Мы с Дейком переглянулись: обычная старческая ненависть ко всему живому, что поделать?

– Я знаю, о чем говорю, юнец! Я-то все знаю, в отличие от тебя, дурачка наивного… что ты, что дядя твой – одна порода! Оба олухи!…

Весь оставшийся путь до комнаты инквизитора Гарфел показывал себя как мастер художественного оскорбления. Когда же разозленный Арланд с силой захлопнул дверь своей комнаты, дворецкий мерзко захихикал и посмотрел на меня.

– А по вам обоим инквизиция плачет, хе-хе-хе! Ох как плачет! Я-то про всех вас, темных, все знаю! Все маги черные! Ой, доберутся они до вас, чую! Ой, доберутся!

– Давно вы спятили? – сочувственно спрашиваю старичка. Странно, он ведь был совсем другим, когда мы уезжали.

– Да уж пять лет, как не в себе, – хмыкнул Гарфел. – В этом чокнутом поместье не то что спятишь, тут ко всем чертям попадешь! Уж я-то знаю, о чем говорю. А вы чего встали? Вас тоже провожать надо!? Уж в трех стенах не заблудитесь пади!

– Сами дойдем, – нахмурился Дейкстр. Красноречиво глянув на дворецкого, он прошептал с такой интонацией, что даже у меня по спине мурашки предсмертного ужаса пробежали. – Еще одно слово про инквизицию, старикашка, и твой труп найдут повешенным на воротах!

– Да твой скорее там окажется, рыцарь благородный, – заметил Гарфел и поспешил побыстрее уйти от нас.

Переглянувшись, мы с Дейком и котом пошли к себе.

– Не знаю как ты, а мне кажется, что он спятил, – зевнула я, закрывая дверь в нашу комнату. – И волноваться незачем.

– Он не спятил, – сказал Дейк, вставая за ширму, чтобы снять с себя мокрую одежду и переодеться в сухое.

– А как еще можно объяснить его поведение?

– Пока не знаю… Надо подумать.

Пока Дейк долго и упорно пыхтел за ширмой, я сначала отерла в ванной свои сапоги от грязи, а потом достала из шкафа сумку и начала искать в ней наименее измятую одежду, в которой не стыдно ходить в графском доме. В итоге я ничего действительно нарядного не нашла… но во мне вдруг проснулся дизайнер. В итоге были взяты темно-коричневые штаны из непонятной ткани и длиннющая шелковая синяя рубаха. Последняя – «подарок» от одной из любовниц Дейка. Когда я зашла в самый не походящий момент, бедолага так перепугалась живой ведьмы, что вылетела из комнаты, не одеваясь.

Рубаху я перевязала кожаными поясками в двух местах, и получилось подобие туники. Мне кажется, вышло очень даже ничего… Хотя, насколько могу судить, по моде этого мира получилось жутко, по моде моего мира – весьма красиво, а вот по моде ведьмы-носят-что-хотят-и-попробуй-только-что-нибудь-скажи я выгляжу идеально. Оставалось только сменить бинт.

Тем временем Дейк закончил свои тяжкие раздумья и вылез из-за ширмы. Нормально одеться он, погрузившись в размышления, забыл.

– Ух ты… – хмыкнул рыцарь, поглядев на меня, торжественно крутящуюся перед зеркалом. – Это куда ты так вырядилась?

– У мня все остальное или мятое, или с прожженными дырками, или совсем никакое… вообще, ведьмы ходят как хотят!

– Так не ходят даже ведьмы. Только ишимерские девицы.

– Ишимерские?

– Страна такая – Ишимер, – кивнул рыцарь. – Там все вверх дном. Девицы коротко стригутся, ходят в штанах и ярких рубахах, занимаются, чем хотят, и мужчины там тоже делают, что хотят. У них равноправие полов. Можно встретить бабу-кузнеца или, скажем, мужика-хозяйку. Еще я слышал, что там распространено мнение, будто главное в жизни – свобода и способность эту свободу принять. Потому люди творят, что хотят. Обыкновенная ишимерская ваза своим видом может довести нормального человека до обморока… страна для тебя, в общем.

– А давай как-нибудь туда съездим? Очень хотелось бы там побывать!

– А мне очень хотелось бы сохранить рассудок. Люди, побывавшие в той безумной стране, никогда не становились такими, как прежде… так говорят.

– Скучный ты, – я уселась на кровать. – Чем займемся до завтрака? Может, проверим, как там таинственный луковый суп?

Ко мне на кровать запрыгнул кот и начал требовательно мяукать. Сжалившись, я взяла звереныша на руки и принялась тискать мохнатые бока.

Дейк завистливо смотрел на наше взаимное счастье несколько минут, а потом вдруг сел рядом.

– Дай мне кота, – потребовал он с каменным лицом.

– Знаешь, я пойду, посмотрю, как там на кухне, а ты охраняй Маггорта, – улыбнулась я, вручая рыцарю мохнатое чудо.

– Кого-кого? – не понял он.

– Кота! Теперь его зовут Маггорт Сенгайз. Как чернокнижника, который написал дневник… из той гостиницы, помнишь?

– Да… мне это имя показалось знакомым… к черту тебя, проваливай, а я пока посплю!

Я спустилась на первый этаж поместья и не без труда отыскала кухню. Там как раз находилась Тома, гневно распекающая за что-то молодых поварих. Я бы, наверное, ушла, никем особо незамеченная: главная повариха грозно глянула на меня, сразу дав понять, что таскать до завтрака не позволит. Но молоденькие поварихи под гнетом Томы чуть не плакали. Мне стало их жалко, и я осталась, чтобы послушать, в чем дело, и, может, вмешаться.

– …Две паршивки! Да мало вас выпороть, разгильдяек! – ругалась экономка.

– Но мы не виноваты, это все крысы! – всхлипнула одна из девушек, совсем молоденькая.

– Как крысы могли утащить целую тушку индейки? Куда вы ее дели, кому скормили!? Опять этому ужасному коту!?

– Никуда!…

– Что мы теперь подадим хозяевам? Бульон на одних только яйцах? – воскликнула Тома. – Это ваше предложение?

– Может, рыбы поймать?… – предложила одна из поварих.

– И кто будет ее ловить? По-вашему, ни у кого тут нет дел? – она взмахнула левой рукой, указывая на все поместье, и попала мне прямо в нос.

– Кхм… – прогудела я, потирая ушибленный нос. – Мне в самом деле нечем заняться. Может, я пойду порыбачу?…

– Ты? – удивилась Тома. Видимо, она еще не забыла нанесенного ей оскорбления по поводу ее ведьмовской внешности, потому не спешила извиняться передо мной. Возможно, она и вовсе проигнорировала бы мою персону, но я предлагала дело, потому она замешкалась. – Что ж, если