Шрифт:
Закладка:
Наличие у мальчиков родимых пятен — даже если это выходило за рамки привычного — можно было объяснить сильной кровью Уильяма и его древней родословной. Но вот Сабах… Ни у одной женщины за всю историю Кариниана не было родимого пятна Дома Защиты. Точно так же, как родимое пятно Дома Исцеления никогда не появлялось ни у одной из них. И все же Джасинда носила такой знак… пусть не на руке, а над сердцем, но все же носила. И доверила ему свою тайну. А он не доверился ей. Не раскрыл ни одного из своих секретов.
Как без доверия строить настоящие отношения?
Для того чтобы оно зародилось, требовалось время, а вот его-то у Джотэма как раз и не было. Сказать по правде, он был уже на грани, поэтому намеренно ускорял процесс. Чтобы избавиться от одиночества в холодной постели и гнетущей пустоты в душе.
Теперь и то, и другое было заполнено Джасиндой. Благодаря Джасинде.
Если он ее сейчас потеряет… то только по своей вине.
Вцепившись в каменные перила, вмиг охладившие его кожу, Джотэм с удивлением обнаружил, что вышел на балкон с видом на королевский сад, что сейчас был залит серебристым светом полной луны. Сделав глубокий вдох, он оценил сухой, сладковато-пряный воздух Кисурри, так отличавшийся от влажного воздуха его сада в Печоре.
Воздуха, наполненного ароматом роз. Роз, что посадила там Лата.
Роз, которые Лате подарила мать Джасинды.
Эти две женщины вплелись в его судьбу так же тесно, как и стебли розового куста.
— Все будет хорошо, Джотэм. Джасинда поймет.
— О, она уже все поняла, Уилл. Она все прекрасно поняла, — Джотэм запрокинул голову и взглянул на звезды. Когда-то они казались ему неимоверно загадочными, а мысль отправиться исследовать их — чрезвычайно волнующей. Он даже посвятил этому какое-то время. Но теперь они уже не влекли его так, как в молодости. Теперь все, чего он хотел… чтобы рядом с ним была Джасинда. — Я не должен был оставаться на флоте второй тур, Уильям.
— Что? — друг недоуменно посмотрел на него, удивляясь столь резкой смене темы.
— Моим долгом было отслужить только один цикл, но мне хотелось доказать всем, что мое присутствие там не номинально, как это было с Дадрианом. Я хотел, чтобы все знали, что медали на моем кителе не подарены отцом, а каждая из них мной заслужена.
— Так и было, Джотэм. Никто никогда не сможет оспорить это.
— Но стоило ли придавать этому такое значение? Единственным человеком, чье мнение должно было иметь для меня вес, была Лата. Мое решение стоило мне целого цикла разлуки с ней. А тебе — союза с Салиш.
— Мы были молоды, Джотэм, пытались найти свой путь.
— Ты бы сейчас принял такое же решение, Уилл? Ты бы вернулся на флот, если бы был там нужен? Оставил бы жену и детей, зная, что, возможно, никогда больше их не увидишь?
— Нет, — не задумываясь, открестился Уильям. — Я отслужил свой срок, Джотэм. Я знаю, кто я. Знаю, что честно заслужил свою должность. Ради этого мне пришлось многим пожертвовать, что-то потерять. Но теперь я не буду этого делать.
— Я тоже, — повернувшись к другу, Джотэм выпрямился. Сейчас он собирался обратиться к нему как король Дома Защиты к Верховному адмиралу. — Я официально заявляю вам, Верховный адмирал, что отзываю принца Барека Тибулла с действительной службы во флоте.
— Что?! — Уильям не смог скрыть своего изумления.
— Хочу, чтобы он вернулся на планету в течение двух недель.
— Он будет в ярости.
— Это не имеет значения. Пришло его время познакомиться с обязанностями короля. А служа на флоте, он не сможет этим заниматься.
— Джотэм, — Уильям почувствовал, что у него перехватило дыхание. — Ты болен?
— Нет, — увидев искреннее беспокойство в глазах друга, Джотэм отбросил королевский официоз. — Нет, Уилл, я совершенно здоров. Просто устал. Устал нести это бремя в одиночку. А кое-кто напомнил мне, что я не должен этого делать.
— Джасинда.
— Да. Не хочу, Уилл, чтобы Барек столкнулся с теми же трудностями, что и я когда-то, приняв управление целым Домом, будучи абсолютно неготовым из-за внезапной гибели отца. На тот момент у меня были самые мизерные представления о роли и значении королевского титула. А рядом не было человека, на которого я мог бы полностью положиться. Если бы не Стефан Мичелокакис, я не знаю, что бы тогда делал.
— Так вот почему ты поддержал его союз с Джасиндой?
— Нет. Я поддержал их союз, так как это было правильно. Представляешь, сколько бы мы потеряли, если бы мой отец удалил его?
— Я уверен, что король Кадо никогда бы не стал…
— Он отправил Стефану письмо, Уилл, — взгляд Джотэма был жестким, когда их глаза встретились. — Он поставил его перед выбором: либо жена, либо должность.
— Серьезно? — Уильям не мог в это поверить.
— Он отправил его прямо перед смертью. Об этом мне рассказала Джасинда. Я попросил Чесни просмотреть старые бумаги моего отца, и он нашел его. Как я мог не знать, что мои мать с отцом были пуристами?
— Джотэм…
— Сидя на троне, Уилл, отец никогда бы не поддержал твой союз с Кассандрой. И никогда бы не встал на твою сторону.
Немного помолчав, Уильям кивнул, соглашаясь.
— Нет, не встал бы.
— И от этого пострадал бы весь наш мир.
— Именно то, что ты признаешь это, Джотэм, делает тебя великим королем. Ты бываешь жестким, но всегда справедлив. Зациклен на безопасности, но не стремишься подавить чью-либо волю. Ты толерантный и надежный. Свою жизнь ты посвятил процветанию своего Дома, но мы все от этого только выиграли.
— Свою жизнь я посвятил своему Дому лишь потому, что с гибелью Латы растерял все жизненные ценности. Я загружал себя делами, чтобы не разбираться с тем, как и почему я ее потерял. Барек страдал из-за того, что я не мог видеть изображения Латы, отказывался говорить о ней и никому не позволял произносить при мне ее имя. Как я мог так поступать с собственным сыном, Уилл? С сыном Латы?
— Ты был молод, Джотэм. Моложе, чем сейчас Барек. А тебе пришлось столкнуться с непомерной ответственностью.
— Это очень вежливое и разумное объяснение, но правда в том, что я уподобился своему отцу. Я ставил свои служебные обязанности выше интересов тех, кого любил. Я делал это и по отношению к Лате. Если бы я не тратил уйму времени, доказывая, что заслужил и соответствую
