Уже лучше. По крайней мере, Кинг встал на нужный путь. Но надо закрепить результат.

– Айк, ты вырос в США, где права женщин уже давно не подвергаются сомнению. А у меня дома женщина с собственным мнением – плохая женщина. Ты должен понять, что для меня это всё – словно красная тряпка для быка. Так что постарайся не забывать о моём мнении никогда. Я не хочу напоминать. Здесь и так мужчины слишком захватили всё. Изначально ты – командир корабля. Дима – твой заместитель. Крис и Шан управляют колонией. А женщины? То, что мы не требуем командных должностей, ещё не говорит о том, что на наше мнение нужно забивать.

– А как же Джесс? Её кандидатуру ведь я предложил, когда Крис захотел уйти, – Айк сидел понуро, но сейчас поднял голову и смущённо взглянул на отражение Раш в зеркале, висящем на внутренней стороне двери.

– Да ладно, я же прекрасно понимаю, что ты поступил так потому, что тройка оставшихся мужчин абсолютно не доверяла друг другу, каждый из них не стал бы слушаться остальных двоих. Так что вы выбрали Джесс. Но суть не в этом. Давай договоримся. Если ты хочешь стать открытым, то нам нужно рассказать о письме ребятам. Мы с тобой должны будем завтра же предложить это Диме и действовать единым фронтом, договорились?

– Хорошо, Раш. Договорились. Действуем по-твоему. Сюрпризов не будет, обещаю, – Айк улыбнулся. Не ожидали, что маленькая индианка окажется такой большой занозой, мистер Кинг?

– Замечательно. А так как у нас есть ещё время, давай обсудим свадьбу Криса и Мичико! Эти разговоры меня заводят! – засмеялась Раш, развернулась и укусила Айка за плечо.

Глава 21. Мари Нойманн

В животе больше не порхали бабочки. В каком-то смысле некоторые слова и поступки Димы отрезвили её. Однако, она почувствовала большее. Вместо девичей влюблённости и юношеской дури в их отношениях, так и не перешедших определённых границ, появилась уверенность. Мари ощущала, что она влияет на Волкова, и влияет сильно, причём в нужную сторону. Да, он вспылил. Да, он сделал ей больно, но себе сделал много больнее. Его выдавали глаза, эмоции, поступки. Дима не ныл. Не умолял. Не угрожал. Просто пытался исправить то, что натворил. Инстинкт подсказывал ей, что парень пытается вернуть её доверие в первую очередь, и это было приятно.

Когда разбуженный утром Дима бросился работать, чтобы найти Шана, он уже стал другим. Словно её мозг мог по-прежнему управлять его исцелением. На сей раз психологическим. И когда Волков рванул вместе с Айком пешком по безжизненной пустыне Марса прямо в неизвестность, то повёл себя по-мужски. Он не хотел возвращаться без Чжоу, в чём проявлялось не отчаяние юнца, но раскаяние взрослого человека, которого Мари и полюбила. Дима придумал, как найти Шана. Всё, что он сделал в этот день, сотворило из него нового человека. Или вернуло старого, просто учившегося на своих же ошибках. Их бурная влюблённость, которая могла привести к отношениям, построенным чисто на животном влечении, прошла так же быстро, как и возникла. Но уступила место настоящему чувству. Интересно, наноботы тоже поучаствовали в этом?

– Дима, как ты думаешь, наши наноботы ещё при нас? Они как-то связывают наши сознания? – спросила девушка.

Она уютно свернулась в кресле в дежурке, забравшись на него с ногами и скинув обувь. Дима сидел рядом, откинувшись на стуле и по-американски забросив ноги на стол, и тоже думал о чём-то своём. Видимо, даже молча они находились на одной волне, поскольку вопрос не застал его врасплох.

– Не знаю. Но если и так, как мы поймём, какие мысли собственные, а какие принадлежат другому человеку?

Хороший вопрос. Будучи физиком, Мари прекрасно понимала, что любой мысленный эксперимент, поставленный внутри замкнутой системы, не будет способен выявить какие-то силы, действующие на неё снаружи. То есть как мы не способны заметить колоссальную скорость движения солнечной системы в галактике, так же мы не в состоянии отличить сигналы своих нейронов от искусственных подделок. Сознание фиксирует мысли – логические плюсы и минусы миллиардов связей, образованных в мозгу, но какие изменения вносят маленькие тела, сообщающиеся друг с другом, а какие есть результат накопленного опыта и выстроенных схем памяти, нам не дано понять.

– Раз мы не можем доказать обратного, следует предположить, что влияние имеется, – неспешно произнесла Мари. – Интересно другое: будет ли эта связь сохраняться на расстоянии или в изолированном помещении? Если вдруг мы когда-то окажемся далеко друг от друга, не наступит ли момент просветления, и не поймем ли мы, что всё это было лишь программированием поведения друг друга в угоду себе?

– Давай не будем проводить эксперимент сейчас? – улыбнулся Дима. – Мне не хочется уезжать за десятки километров, как Шан, чтобы проверить твою гипотезу.

Чжоу простил его. И более того, сам просил у них прощения несколько раз. Он уехал не потому, что хотел сбежать. И не потому, что хотел покончить с собой. Просто решил таким образом протестовать. Сказал, что планировал прогуляться, съездить на разведку и вернуться до того, как его отсутствие кто-нибудь заметит. Такой своеобразный способ наведения порядка в голове. Было ли это правдой – кто же его знает. Тяжёлые испытания вгоняют людей в состояние дикарей, и они же способны снова вернуть человеческий облик или даже позволить проявить тонкую возвышенную натуру. Парадоксальная природа человека. Кстати, о ней. Стоит рассказать ему про письмо. У них больше нет секретов друг от друга.

– Дима… – она взяла свой планшет и начала открывать на нём почту, – хочу с тобой поделиться. Мне сегодня пришло письмо. Тут была суета, и я не сразу прочла. Пишет мне некто Генрих Ланге…

– Ланге?! – лицо Волкова вытянулось. Интересно, почему он так отреагировал?

– Да, Ланге. Ты его знаешь?

– Вообще-то нет, но это имя для меня не пустой звук, – ответил он. – Ты продолжай, я потом тебе объясню.

– Хмм, ну ладно. В общем, пришло письмо, в котором изложена любопытная теория. Ланге – немецкий профессор социопсихологии, а ты знаешь, какие немцы прекрасные психологи. Так вот, он работает сейчас в контактном центре…

– С Артуром Уайтом, – кивнув, продолжил за неё Дима.

– Откуда… Впрочем, ладно, объяснишь потом. Так вот, на основании наших переговоров они составили теорию и решили прислать её мне.

– Не только тебе, Мари. Я