Действительно, как уже отмечалось выше, трудно было измерить алгеброй гармонию и искусственно создать условия для возникновения «крепости» в узле дорог. Заставить крупную массу людей, несколько тысяч человек, заранее сознательно идти на верную гибель было почти невозможно.

Также в глаза бросается низкая живучесть немецких «котлов» лета 1944 г. Бобруйский «котел» (точнее даже два смежных «котла») достаточно быстро распался. В этом Бобруйск ничем не отличался от Витебска. Ничего подобного в Демянске или даже в армии Паулюса с длительным удержанием позиций в изоляции не наблюдалось. Очевидной причиной этого является отсутствие снабжения по воздуху в ощутимых количествах. В связи с этим нельзя не отметить, что в послевоенном исследовании генерала Люфтваффе Ф. Морцика, написанном для американцев, можно сказать, классике жанра, даже нет отдельной главы о «воздушных мостах» в окружении в Белоруссии. Хотя предыдущие («котел» Хубе весной 1944 г.) и последующие (Будапешт) «воздушные мосты» рассмотрены. Видимо, ничего хорошего о работе транспортной авиации Люфтваффе в Белоруссии летом 1944 г. сказать было нельзя. Короткое время жизни «котлов» в Белоруссии роднит их с окружениями советских войск 1941 г., также практически лишенных снабжения по воздуху.

Еще одной поразительно схожей с советскими окружениями лета 1941 г. деталью является «охота на ведьм» в рядах окруженцев. Так, в отчете 20-й танковой дивизии указывается: «Неоднократно партизаны в немецкой униформе пытались внести сумятицу и направить германские подразделения по ложному пути». Аналогичный пассаж обнаруживается в отчете 383-й пехотной дивизии: «Снова и снова звучит слово «измена». Говорят, что планы руководства постоянно сообщаются врагу агентами, которые координируют контрмеры. Говорят о бывших перебежчиках в немецкой офицерской униформе, которые отдают солдатам неправильные приказы и сообщают недействительные пароли». Как здесь не вспомнить легенды о «бранденбургерах», внедрявшихся в отходящие советские части!

В целом хаос отступления носит совершенно интернациональный характер. В отчете о действиях 9-й армии есть, например, такие строки:

«Организованные в течение дня сборные соединения наутро сохраняли лишь часть своих солдат, поскольку солдаты, не знавшие ни друг друга, ни своих командиров, ночью присоединялись к двигавшимся на запад колоннам. К сожалению, стали известны случаи, когда назначенные в сборные соединения офицеры бросали своих солдат. Чтобы со всей строгостью подавить в зародыше подобные явления, командование армии вынуждено было принять строжайшие контрмеры. Офицерские патрули со всеобъемлющими полномочиями наблюдали за колоннами и прочесывали их на предмет отбившихся от своих частей солдат»[378].

Эта картина также весьма схожа с летом 1941 г., когда зачастую весьма жесткими мерами сколачивались отряды из отходящих в беспорядке бойцов, а то и младших командиров. При этом нельзя не отметить, что летом 1941 г. красноармейцы и их командиры имели куда меньший боевой опыт, чем солдаты и офицеры вермахта образца 1944 г., которым потребовались «офицерские патрули со всеобъемлющими полномочиями». Это со всей очевидностью демонстрирует силу обстоятельств, делающих из потерпевшей поражение армии толпу вооруженных людей.

Разумеется, между Белоруссией 1941 г. и Белоруссией 1944 г. были и отличия. Развитая разведывательная авиация позволяла немецким штабам отслеживать передвижения отходящих колонн даже в отсутствие радиосвязи с ними.

Поскольку в ходе Бобруйской операции 1-го Белорусского фронта достаточно широко применялись новые танки Т-34—85, более 400 единиц, будет полезно сказать несколько слов об оценке этих машин по итогам боев.

В отчете управления командующего БТ и МВ 1-го Белорусского фронта указывалось, что выход из строя танков Т-34—85 по техническим неисправностям был невелик. Более того, отмечалось, что «одним из самых надежных агрегатов танка Т-34—85 оказался двигатель, снабженный воздухоочистителями «Мультициклон»[379]. Несмотря на то что при пробеге до 1000 км обслуживание двигателей производилось ненормально, а марши в ходе преследования противника были напряженными, двигатели танков Т-34—85 работали безотказно. В этом отношении ситуация в сравнении с 1941 г. изменилась радикально. Также высоко оценивалась надежность бортовых фрикционов и бортовых передач. Напротив, главный фрикцион был назван «одним из самых ненадежных агрегатов». Коробка передач работала вполне надежно в пределах гарантийного срока, отмечалось выкрашивание зубьев шестерен после 1000–1200 км пробега. Невысоко оценивалась гусеничная лента, причем в качестве одной из главных причин ее износа указывалось гребневое зацепление, унаследованное от танков БТ. Неудивительно, что после войны предпочитали цевочное зацепление гусеницы.

Однако при общей высокой оценке надежности танка его защищенность оценивалась невысоко: «Против применяемых противником противотанковых средств бронезащита танков Т-34—85 неудовлетворительна — свыше 90 % попаданий снарядов в танки дали пробоины либо проломы брони»[380]. Также в отчете управления БТ и МВ 1 БФ указывалось, что 50 % попаданий в Т-34—85 приходится на башню. О причинах этого был сделан следующий вывод: «Башни танков Т-34—85 и особенно башни КВ-122 очень велики в сравнении с корпусом танка. С лобовой части поражаемая поверхность башни Т-34—85 почти равна поражаемой поверхности корпуса»[381].

Любопытно отметить, что из 11 сгоревших танков Т-34—85 в районе Титовки (9-й тк) четыре машины были подбиты 88-мм снарядами с дистанции 1500–2000 метров. Поражение было идентифицировано советскими специалистами как нанесенное танком «Тигр», но достоверно известно, что «Тигров» на этом направлении у немцев не было. Вероятно, прорывающиеся из «котла» немецкие части использовали с дальних дистанций 88-мм противотанковые пушки ПАК-43. Остальные Т-34—85 под Титовкой были поражены 75-мм бронебойными снарядами с разных дистанций, очевидно, пушками штурмовых орудий и танков Pz.IV. Ни одна из безвозвратно потерянных под Титовкой машин не была поражена «фаустпатроном».

По итогам боевого применения танков Т-34—85 9-м танковым корпусом также отмечалось: «Довольно часты случаи, когда попадание бронебойных 75 и 88-мм снарядов как в нишу башни, так и в лобовую часть башни вызывало взрыв снарядов, помещенных в башне танка Т-34—85»[382]. Соответственно рекомендовали убрать боекомплект из башни танка. Эта просьба танкостроителями удовлетворена не была.

В целом можно констатировать, что танки Т-34—85 показали себя достаточно надежными машинами, пригодными для широкомасштабных наступательных операций. Именно такие танки нужны были для новых наступлений и прорывов. Была решена проблема «длинной руки», способной поражать немецкие танки на дальних дистанциях, но пределы модернизации «тридцатьчетверки» были уже практически исчерпаны. Радикального улучшения защищенности не предвиделось. Защитой становилась грамотная тактика.

Глава 16

Стрелы сомкнулись на Минске

Березина. По плану наступления 3-го Белорусского фронта захват плацдармов на Березине являлся необходимой предпосылкой для развития наступления на Минск. Однако к 29 июня плацдармом на западном берегу реки располагала конно-механизированная группа Н.С. Осликовского, точнее ее мехкорпус. Танковая армия П.А. Ротмистрова пока еще находилась на подходе к Березине в районе Борисова с запада. Причем по истории 5-й танковой дивизии прослеживается примечательный факт, что наибольшее беспокойство немцам доставлял как раз прорыв через