Шрифт:
Закладка:
Сталь, спохватывается Джейд. Сталь, чтоб ей пусто было!
Мачете делают из стали, потому что оно должно быть острым. И сейчас – двадцать первый век. Кристин Джиллетт рассказывала, что купила железный крюк за два доллара в жестяной лавке. Ключевое слово: железный!
Материя, из которой соткана Стейси Грейвс, поддается железу. А стальному мачете – нет.
Будто у Джейд под водой найдется что-нибудь железное.
Вот и все, это конец. Джейд ни перед кем не извиняется, ни о чем не сожалеет, ни к кому не обращается с последним словом. Но она точно не позволит Стейси Грейвс себя выпотрошить! Не доставит ей такого удовольствия. По крайней мере, говорит себе Джейд, моя челюсть останется при мне… Она выдувает из себя весь запас воздуха, взмахивает руками в стиле баттерфляй – и уходит вниз, еще ниже, в непроницаемую тьму.
Секунд через тридцать ее тело взбрыкивает, рот открывается, глотает изрядную порцию холодной воды, и – что тут сделаешь – она борется за жизнь, цепляется за поверхность…
Джейд хватает ртом воздух, но не успевает толком вдохнуть, потому что извергает из себя воду, тело брыкается, руки вылетают из воды, пальцы пытаются за что-нибудь зацепиться…
И находят… лодыжку Стейси Грейвс!
Джейд смотрит на прогнивший балахон, а Стейси Грейвс – на нее, сверху вниз.
Она вновь вставляет челюсть на место, изящно сбрасывает руку Джейд, садится на корточки и смотрит Джейд прямо в глаза, исторгая острый, маслянистый запах опасности.
В киноверсии этой истории Джейд нашла бы на дне озера крюк для выемки грунта, взмахнула бы им и вонзила острый конец прямо Стейси Грейвс в висок. Но Лета права: в реальной жизни все иначе.
Стейси Грейвс наклоняет голову, смотрит не на лицо Джейд, а на ее… череп? Никогда не видела лысых девушек, так?
Джейд закрывает глаза, не в силах прервать этот осмотр: Стейси Грейвс шмыгает носом, обнюхивает ее череп, стараясь понять, что это за странное существо женского рода. Джейд знает, что сопротивляться бесполезно, но все равно сжимается и скользит под самой поверхностью, и ей кажется, что она – Харди в одиннадцать лет, прячется под водой, а Стейси Грейвс стоит прямо сверху, не в силах до него добраться, потому что озеро для нее проклято, проклято нечестивым хором Иезекииля, которому не нужны порочные гости вроде этого маленького монстра в детском обличье.
И тогда Джейд находит в душе точку покоя.
В ее голове, на последних каплях кислорода, проносится мысль. Нет, образ: мальчишки, крича от радости, швырнули Стейси Грейвс в озеро, и она висит над водой, отскакивает как мячик, потому что для нее эта поверхность – твердая. Но если охотник на лосей, мистер Билл, много лет назад зацепил ее под водой крюком, значит, чехол, в котором она пряталась, погрузился в озеро, когда поднялась вода, то есть она может быть под водой, просто… ей не попасть туда самой. А принять ее в свои воды озеро может! Ведьму нельзя туда швырнуть, нельзя бросить, но…
Джейд ждет, и вот нос Стейси Грейвс оказывается прямо над ее лбом. Правой рукой, не той, что предназначалась для самоубийства, она взрезает поверхность воды и цепляет пальцами почерневшие корешки зубов Стейси Грейвс, потому что единственная слабина Озерной Ведьмы – кроме, пожалуй, железных крюков – ее свернутая челюсть.
И Джейд, собрав последние силы, резко дергает ее за челюсть вниз и слышит, как в маленьком черепе Стейси Грейвс скрипят кости. Не ослабляя хватку, Джейд тянет ее в озеро, снова толком не выдохнув, и – да, да, да! – лицо Стейси Грейвс погружается под воду, а за ним и все тельце.
Острые сломанные зубы вгрызаются в пальцы Джейд, кажется, даже прокусывают их. Она продолжает тянуть, тащить, и ярость Стейси Грейвс уступает место страху, с воплями она уходит под воду, пытаясь за что-нибудь уцепиться и остаться наверху.
Джейд тянет ее глубже, еще глубже, обе замирают, и Джейд прижимает Стейси к себе, крепко обнимает руками и ногами, заключает в клетку. Поначалу маленькое тельце бьется и извивается, но потом, благодарно и медленно, затихает, затихает настолько, что… сквозь воду Джейд слышит музыку – или это конец фильма?
Она отпускает Стейси Грейвс, и та просто висит, неподвижно уткнувшись в ил.
Вдруг в мутной воде возникает большая бледная рука, хватает тонкую лодыжку Джейд и тянет ее прочь, вниз, в реальный и вечный мрак морозилки Иезекииля.
Джейд в панике, последний глоток воздуха давно израсходован, и она трепыхается, не может подняться на поверхность, и все же оно того стоило. Убить слэшера – и умереть. Взаправду, по-настоящему стать последней девушкой, прямо здесь, в самом-самом конце!
Тело Джейд бьется в конвульсиях, предатель-рот открывается и глотает воду, озеро запускает ей в грудь ледяные пальцы, и какая-то часть ее понимает: вот и смерть, она приходит не легко и просто, сначала тебя охватывает паника, и ты…
Джейд видит еще одну руку… не снизу, а сверху! Не успевает Джейд что-то понять, как рука хватает ее за комбинезон – и выдергивает на поверхность.
Это Лета Мондрагон!
Она не идет в замедленной съемке по коридору школы Хендерсона, волосы, вымытые лучшим шампунем из телерекламы, не развеваются сверкающим ореолом. Нет, сейчас она задыхается, кровь струйками стекает по лицу из выемки, которая раньше была бровью, и глаз больше не двигается вместе с другим, но самое страшное – ее челюсть. Она вывернута с корнем, треснула, и подбородок висит низко и криво. И если челюсть хоть как-то держится, не оторвалась и не улетела в сторону, то исключительно благодаря регулярным маскам из увлажняющего крема – кожа до того эластичная, что держит всю челюсть.
Если она пережила такое насилие, что ей удар головой о борт лодки? Некоторые девушки просто не умеют умирать.
Джейд хочет прижаться к Лете, но не может, потому что в груди разливается обжигающий холод – это воздух, прекрасный воздух, вытесняющий озерную воду. Джейд выворачивает прямо на Лету, и та не против, не возражает, не отталкивает ее. Она держит Джейд столько, сколько может, потому что отдала себя всю без остатка, и силы ее покидают.
Джейд тянется к ней, чтобы тоже ее спасти, но в этом нет нужды: Лету подхватывает Бэннер Томпкинс – это он здесь настоящий спасатель, и поднятая им волна отталкивает Джейд.
– Она… Она смогла! – восклицает Бэннер, поворачиваясь, чтобы все, кто еще остался, увидели подлинного героя – Лету Мондрагон, последнюю девушку. – Ей это удалось! – восклицает Бэннер, уже громче, поднимается с
