– Как вы сюда попали? Я имею в виду, – смущенно попыталась объяснить миссис Хартли, – почему вы выбрали эту больницу, если она вам не нравится?

– Хотела бы я знать, как я сюда попала, – пожала плечами девушка; ее голос звучал очень резко и уверенно. – Должно быть, все из-за той женщины в автобусе. Мне стало нехорошо, и она растерла мне руки, потом автобус остановился, она помогла мне выйти, хотела принести мне кофе, а потом, ну, наверное, тогда меня и привезли сюда, потому что я больше ничего не помню.

Она даже не спросила о своем ребенке, с ужасом осознала миссис Хартли; как можно быть настолько бессердечной?

– Что вы делали в автобусе, ради всего святого? – спросила она и уклончиво добавила: – В вашем состоянии?

– В моем состоянии! – повторила девушка и засмеялась. – Кому какое дело до моего состояния? До меня? – Она на минуту задумалась. – Может, той женщине в автобусе и было дело. Я ехала домой, знаете ли. Мой отец живет за городом, в северной части штата, и я ехала туда, только он даже не знал, что я еду.

Миссис Хартли, поколебавшись, начала что-то говорить, но передумала и замолчала. «Не моя забота», – подумала она. В конце концов все же сказала:

– Быть может, есть кто-то, кому не все равно?

– Нет, – отрезала девушка.

Миссис Хартли помрачнела.

– А как же ваш муж?

Помолчав, девушка нехотя ответила, будто желала раз и навсегда все прояснить и никогда не возвращаться к подобному разговору:

– Он в армии, за океаном. Где-то за границей. – Она подняла руки, словно для того только, чтобы беспомощно уронить их на одеяло, и заговорила громче, потому что миссис Хартли явно пыталась что-то сказать. – Мы никогда не думали, что у нас будут дети. Ни ему, ни мне дети никогда не нравились, и он уж точно не расплачется от счастья, если здесь его будет поджидать целая семейка… – Она говорила так горько, что миссис Хартли не решилась ее перебить. – Ему без нас будет гораздо лучше, – решительно заявила девушка.

– Миссис Уильямс, – начала миссис Хартли и опять замолчала на полуслове.

Она думала: «Я не общество социального обеспечения; мне плевать, что эта неприятная девушка и ее неприятный муж никогда больше не увидят друг друга. Мне очень жаль ребенка, но разве это мое дело? Обо мне никто не беспокоится».

– Это не мое дело, – снова начала миссис Хартли, – но…

– Верно, – оборвала ее девушка. – Не ваше дело.

Они лежали молча, так близко и одновременно так далеко. В тишине раздались шаги Мак, тяжелые, потому что она несла в каждой руке по чашке с теплой водой, и женщины в палате зашевелились и даже слегка улыбнулись. «Дождусь, пока девушка уснет, – сказала себе миссис Хартли, – и поговорю с Мак, пусть она завтра же переведет ее куда угодно». Миссис Хартли почувствовала, как ее переполняет жалость к себе самой; подумать только, после всего, через что она прошла, и долгих дней, проведенных здесь в одиночестве, теперь приходилось терпеть глупую и наглую соседку. «Я очень рассержена на Мак», – подумала миссис Хартли.

– Умываемся перед ужином, девочки, – весело сказала Мак. – Грязнулям ужин не дадут.

– Предположим, я не хочу ужинать? – хмуро спросила девушка.

– И не надо. Зато руки будут чистые.

Миссис Хартли, которой разрешили слегка приподнять изголовье кровати, научилась мыть лицо влажной салфеткой и протирать руки почти вслепую; надкроватный столик находился слишком высоко для того, чтобы нормально двигаться и совершать привычные действия. Миссис Хартли не раз смеялась вместе с Мак, стоило ей вспомнить о том вечере, когда на ужин подали спагетти, а миссис Хартли пришлось есть лежа. Сегодня вечером она взглянула на другую кровать, где лежавшая на спине миссис Уильямс с раздражением пыталась вымыть руки.

– Осторожно, не опрокиньте чашку, – предупредила она девушку.

– Они что, думают, что так можно?..

– Подождите, пока не попробуете поесть, – усмехнулась миссис Хартли. – Знаете, когда я сюда только попала, на ужин подавали спагетти, и…

– Держу пари, что еда ужасная, – прервала ее миссис Уильямс. Она слегка толкнула ножку надкроватного столика, и вода в миске пролилась. – Ненавижу это место, – добавила она.

– Вечно привозят ужин слишком рано, – посетовала Мак, вбегая в палату и забирая миски с водой, – мои дамы еще не вымыли руки. Вы вымыли руки? – сурово спросила Мак у миссис Уильямс, отправляясь за подносами с едой.

– Я не хочу ужинать, – заявила миссис Уильямс.

– Очень жаль, – ответила Мак, входя в палату. – Сегодня куриный суп, котлета из телятины, картофельное пюре, спаржа и шоколадный пудинг.

– Я не хочу есть, – упорно повторила миссис Уильямс. – Ненавижу это место.

– Пожалуй, я все равно поставлю поднос, – возразила Мак. – Некуда его деть. Попробуйте.

Она поставила поднос на стол перед миссис Уильямс и подошла к изножью кровати миссис Хартли.

– Как дела? – мягко спросила она. – Получше?

– Все хорошо, – сказала миссис Хартли, избегая смотреть на Мак. – Все просто прекрасно.

– Как жаль, что нам нельзя просто стереть память, – вздохнула Мак. – Убрать из головы все эти мысли.

Миссис Хартли рассмеялась.

– Никогда не поверю, что у тебя есть время на раздумья.

Мак искоса бросила взгляд на миссис Уильямс, уплетавшую шоколадный пудинг.

– Иногда от моих раздумий даже бывает польза, – заметила она.

Когда подносы с ужином унесли, миссис Уильямс внезапно спросила:

– Вы давно здесь?

– Шесть дней.

– Почему так долго?

Миссис Хартли вздохнула.

– Меня скоро отпустят, – сказала она. – Завтра мне разрешат ходить. Или послезавтра.

– А когда выпустят меня? Как вы думаете? Может, через пару дней?

– Как врач решит.

– Я встаю прямо сейчас, – решительно заявила миссис Уильямс.

Тут Мак приоткрыла дверь.

– Принесли вашу малышку, готовы с ней встретиться?

– Мою? – воскликнула миссис Уильямс и повернулась к миссис Хартли. – Она про меня говорит?

– Конечно, – подтвердила Мак. – Мы уже идем.

Она отошла в сторону, и другая медсестра, еще чище и накрахмаленнее, чем Мак, вошла в палату, улыбнулась миссис Хартли и сообщила:

– Миссис Уильямс? Вот ваша малышка.

– Я не хочу ее видеть, – замотала головой миссис Уильямс. – Уберите ее.

Медсестра остановилась и в замешательстве посмотрела на Мак: та лишь пожала плечами.

– Кто-то должен дать ей бутылочку, – сказала медсестра.

– Почему бы не бросить ее у кого-нибудь на пороге, – предложила Мак.

– Она мне не нужна, – глухо повторила миссис Уильямс, уткнувшись в подушку.

– Подержите ее немного? – обратилась Мак к миссис Хартли. – Только сегодня, один раз?

Миссис Хартли уставилась на Мак, желая оттолкнуть ребенка, однако обнаружила, что вместо этого протягивает к нему руки. Мак ущипнула миссис Хартли за большой палец