Но посмеивалась Джимайя Аркенанна недолго — к её изумлению вскоре сработала ордалия. Та действовала в обоих мирах — не пересекаясь, правда. Как чернь у орков (У тех, которые тоже из высших семей.) А так как в Дианея — она из Семьи была самая старшая (единственная), то и приняла сигнал-отчет.

Да это же Сверг! — дошло до дроу. Это чашка с кростасом, которую она забрать у него поначалу всё откладывала, а потом в суете и вовсе забыла! И он кого-то из неё угостил. Кого-то?! Женщину! Орчанку! И ордалия её не превозмогла! Какую ещё тварь подцепил этот самец хомо?! Пока дроу приходила в себя, пока носилась по комнате, шипела — ордалия сработала вторично. Ещё одна?! Нет, та же. Но это невозможно! Ордалия однократна! Если не…

И тут Анне стало совсем плохо. Вторая попытка ордалии возможна лишь на следующем — на сексуальном уровне, когда кростас выпивает не кровь, а иную влагу нутра тела.

И вторая ордалия вновь подтвердила независимость — и в сексе! — орочей самки.

Последующие сутки Анна запомнила плохо. Под утро, кажется, сумела всё-таки заснуть. А потом дала о себе знать тётушка. Ну, ещё бы… Сам сигнал здешней ордалии она в верхнем мире почувствовать не могла, но наверняка полюбовалась на всё в живую.

— Кто она?! — завизжала девушка.

— Не скажу. За прошлые беседы я получила от Системы первое предупреждение. Как знаешь — третьего не бывает. Ни тебе, ни мне её мести не надо. Давай сэкономим второе на что-нибудь более серьёзное.

— А то, что сейчас — это шуточки?!

— Это мужчина, с которым у тебя был один-единственный татчит. Твоя силенсия не в счёт — он ею не воспользовался, чтобы не сказать — отверг.

— Увижу — убью!

— Убей.

— Как мне до него добираться? Год ждать?!

— Меня не подловишь, — где-то там, вверху пожала плечами “тётушка”. — Не скажу. Убей другого. Или других. Ты ж в Дианее. У вас с этим проще. Постарайся только не порушить отношение к себе местных. И высших. Это будет ограничивающими условиями, — у себя там скривила губки Астрейторра Агнория, — чтоб уж совсем неинтересно не было. А впрочем… Тебе в Дианее только год отбарабанить. Можешь и на репутацию наплевать. Правда, тогда светлая Таурэтариэлль тебя тоже не примет… Зато вволю погуляешь.

Разговор помог. У неё даже хватило сил обдумать его. И понять, на что намекала старая карга, упомянув светлую. Если Рилль её “не примет”, то она — Анна — не сможет ей — Рилль — помочь, и все мечты о вилле на острове Гладиолусов, не говоря уж о целом острове, могут плакать горючими слезами.

И “тоже не примет”…Кто — “тоже”, Майя поняла тоже. Но тут только зубами скрипнула. Увидела б сейчас — точно убила. А пока убьёт другого. Кого-нибудь. Но охоту всё-таки надо легализовать — то есть получить заказ на убийство. И она знает, к кому обратиться. Уж не в мэрию!

Первая мысль была о Горхагге — хозяине “Жолтого клыка”. Но тогда Анна будет обязана ему. Хоть она к нему обратилась бы: «Нет ли у Вас кого, кого надо убить, а Вам его убивать нельзя?» — то есть услугу бы ему оказала — она. Но коготок увяз — и кранты котёнку. Рано ей ещё тягаться с этим монстром. Работать она с ним будет, а, вот, личной просьбы он от неё не дождётся!

Она пошла к Лисьенне ла Гради.

Та встретила её за чаем. Слуги тут же начали сервировать второй прибор.

— Джимайя, что у тебя стряслось?! — встретила её женщина.

Что отвечать придётся, Анна понимала, но, что всё было настолько заметно, не предполагала:

— Кажется, у меня увели мужчину.

— Ты хочешь выплакаться? — изумилась аристократка. — На тебя не похоже. Или, может, мне крикнуть, чтоб принесли чего-нибудь покрепче?

— Я не хочу напиваться — я хочу кого-нибудь убить.

— А-а, тогда другое дело, — почти улыбнулась женщина. — Только почему “кого-нибудь”, а не коварного изменщика?

— Он в другой локации, куда мне хода ещё долго не будет.

— Так ты не шутишь… — покачала головой ла Гради. — Всё интересней и интересней. Не была я ещё знакома с высокими тёмными. И зачем ты здесь?

— Твой молодой человек ещё не отомстил за отца?

— Нет. Я запретила. Как воин — он слаб.

— Запретила — и он послушался?!

— Я ему сказала: если с тобой что случится — покалечат или вообще убьют, так твоя семья мне никто. Денег им я даже на твой гроб не ссужу, — женщина почти оскалилась: — А, уж не говоря о матери, у него сестра на попечении. Куда ей тогда прямая дорога, ему и без меня объяснили, — и, тряхнув головой, уставилась в глаза той, что напротив: —Теперь быстро, очень быстро объясни мне, причём здесь он?!

— Я советую тебе разрешить ему отомстить, а мне дат ь задание сопроводить его.

— Тебе?! Тебе, только что брошенной экзотической молодой красавице, сопровождать моего мальчика?! Ты думаешь я полная дура или совсем сумасшедшая?!

— Опомнись! — не выдержала Анна. — На мне клятва Системы висит! Ты не помнишь, что на ней ограничения по времени нет?

Было видно, как Лисьенна ла Гради проговорила про себя текст клятвы.

— Всё равно не пущу. Если с ним что случится, я… я… Мне тогда хоть самой себе гроб заказывай. Я сдохну!

— Я твоего Эженнра видела и тебя понимаю. И ещё одно я понимаю: ты его от мести не удержишь. Он сорвётся и уйдёт. Или не сорвётся, а целую неделю будет тренироваться, решит, что готов и всё равно уйдёт. А что за неделю ему хорошо, если его хоть начальной стойке обучат, ты понимаешь? Или купит свиток меча первого уровня и решит, что теперь ему никто не указ и никто не соперник!

— Хочешь сказать, что у тебя меч двадцатого?!

— У меня меча совсем нет. У меня есть кинжал — восьмого. Я не боец — я убийца. И я буду рядом с твоим мальчиком не сражаться, а убивать противостоящих ему. Или хотя бы их обездвиживать.

Анна уговаривала женщину почти час. Последней каплей стало, как ей показалось, фраза, что:

— … и он больше не будет красавчиком-пуделем, а вернётся к тебе молодым волком, только что впервые отведавшим живой крови.

Та едва ли не заоблизывалась.

Одевали парня вдвоём. Меча не дали. На поясе у него появился кинжал. Четыре ножа разместились под одеждой прямо на теле —