Одно движение руки и марш Мендельсона разлился по залу. Голос администратора стал чуть громче.

— В этот счастливый день заключения…

— Ой, я не хочу в заключение, хоть и счастливое, но не в тюрьму же иду, можно изменить слово?

— В этот счастливый день вступления…

— Вступать тоже не хочется. — Чокнутая невеста хихикнула в кулачок, подтверждая диагноз, — какие-то странные слова — неприятные! То заключат, то вступят, — и вынесла своеобразное определение браку. — Сектантство прям.

Сзади послышался рокот подтянувшихся родственников

— Да, дорогая, ты станешь адепткой семьи Ивановых. — Тяжело вздохнул Лев, подсказывая работнице органа «порабощения» выход, шурша тремя пальцами по невидимой купюре.

— Десять тысяч раз желаю вам счастья! — Правильно поняла жест милая женщина, громогласно начав с конца — Объявляю вас мужем и женой, поставьте подписи в знак согласия!

— А кольца? — обиженно протянула Наталья, подпрыгивая на месте от нетерпения.

— Сразу после росписи. У вас эксклюзивное бракосочетание, — импровизировала представительница Гименея от мэрии. — Почти андеграунд.

Защёлкал фотоаппарат очнувшегося фотографа, его товарищ попытался пролезть с камерой вперёд, но не тут-то было.

— Ой, как интересно! Я бунтарка по духу! — протест «африканки» начался немедленно.

Она оттолкнула директора, от стола, заехав локтем в нос режиссёру оргий, уронившему камеру на ногу и рухнувшему на спину утянув за собой пару гостей.

Наталья поставила подпись, где ей указали пальцем. По быстрому надела кольца обалдевшему жениху и себе, засосом впилась в его губы, не дожидаясь счёта от обомлевших гостей и радостно заверещала:

— Наконец-то самый приятный момент! Ломать традиции так ломать! — Она обернулась к гостям, являя несчастным прекрасный лик невесты наследника много миллиардного холдинга, размахнулась со всей дури и с криком:

— Бабуля, лови! — швырнула букет.

Фотограф, споткнувшись о ногу падающей в обморок Алевтины, полетел вперёд, пытаясь извернуться и спасти дорогущий инструмент папараццийского искусства, зацепив по ходу движения Илону и стоявшую чуть в стороне Татьяну. Выбив сразу двух претенденток на ловлю переходящего знамени всех невест.

— Ааааа! — Радостный рёв Агнес слился с криком испуга гостей.

Актриса не врала про тренировки. Она, ростом метр с кепкой в прыжке, добилась победы. Вставная челюсть мёртвым прикусом вцепилась в одну из роз. Пробившая в сильном волнении лихорадка накрыла старушку. Она трясла головой не в силах попасть руками в букет. На помощь пришёл полицейский Томилин.

— Агнес, дорогая, отдай. — Он тянул руку к бывшей жене с осторожностью, зная непредсказуемость страстной женщины. — Милая, успокойся, досчитай до десяти и разомкни зубки. — Не действовало. — Отдашь, я тебя поцелую.

— Десять! — букет с мягким стуком опустился на пол. Рот секс озабоченной дамы через секунду впился в губы вставшего на колени полицейского.

Режиссёр, из позиции «лёжа» снимал не переставая, впервые окунувшись в атмосферу свадьбы в дурдоме. Он уже предвкушал победу в Пулитцеровской премии.

Матильда Карловна ржала как лошадь, от души радуясь происходящему. В новоиспечённой жене внука она не ошиблась. Жить Ивановым станет намного веселей.

Папироска, случайно выпавшая из сухого рта коммунистки, пристроилась к голове партнёра сына по бизнесу. Запахло палёной шерстью. Лёгкий дымок заклубился над ошалевшим от происходящего искусственным блондом. Громкий крик:

— Пожар, горим, спасайся, кто может. — Привёл его в чувство. Странное тепло, согревшее замаскированную лысину, дымило паровозом.

— Любимый, тебя подпалили. — Молодая жена, выше гнома— миллиордера на голову, размахивала руками, не спасая осточертевшего мужа, а скорее создавая ветер. — Горишь как Жанна Д’Арк! — с умилением приговаривала она, перепутав, с Джордано Бруно.

Вода из вазы, вместе с цветами благоухающим водопадом низверглась на бедную голову, смывая ненужный кусок волос липучкой приклеенный к черепу.

Недоросток вращал глазами, выискивая прибывшего под личиной гостя киллера. Таким странным образом его пытались убить впервые.

— Хорошо гуляем! С огоньком! — Матильда Карловна Блудерфенд веселилась и ностальгировала одновременно, подбадривая участников санкционированного митинга: — Ещё бы драку устроили и цены бы вам не было — комсомольцы!

Гамлет с Надеждой, за долгие годы привыкшие к «особенностям» дочери, стояли молча, руками поддерживая друг друга. В состояние ступора они прибывали с утра, наблюдать настолько «счастливой» Наталью им довелось впервые.

Карл Семёнович с неприязнью смотрел на мать, уверенный, что в этот момент она не заметит косых взглядов наследника «компроматов». Цену имело всё и платить придётся ему. «Вот тебе и по — скромному, как все люди. А могли устроить свадьбу в особняке без всего этого бардака в «общественном месте». Хорошо, что из друзей здесь только Яблонский. Куплю ему пару новых париков и костюм в компенсацию. Такое позорище на первых страницах изданий выставят».

Он указал взглядом охраннику на фотографов. Тот кивнул, а через минуту стал обладателем скандального материла, вышвырнув нанятых Илоной журналистов за двери, лишая бедолаг надежд на международное будущее.

Сама она отпаивала пришедшую в себя Алевтину, сообщив радостную новость:

— Мам, этот обморок короче предыдущего на тридцать секунд. Благодаря Наталье ты становишься стрессоустойчивой. Ещё немного и сможешь идти в космонавты.

Алевтина, Павловна мутным взглядом отыскала в толпе паникующих «космическую» сноху, прыгающую рядом с её сыном. Новобрачная, не обращая внимание на творящийся вокруг хаос, требовательно настаивала на продолжение банкета не в Турандот, а в клубе откуда её украли. Бунтующей душе хотелось стриптиза.

— Поздно, уже всё оплачено. — Объяснял Лев, решив сыграть на артистических корнях жены. — Не лишай радости друзей Карла. Такую невесту они увидят впервые. Покажи насколько виртуозно обворожительной ты можешь быть. Пусть мне позавидуют!

— Я очень красивая в этом наряде? — жертва ботинок кокетливо улыбнулась, прикрыв лицо краем фаты, подсказывая, насколько простым изначально был выход.

— Не отразима! — согласился с ней Иванов, имея в виду, что синеватой безжизненной кожей обладают вампиры и возможно в зеркале она себя не увидит.

Что-то менять уже было поздно. Он оглядел стартовую площадку в «счастливое» будущее спаренных одиночек. Разгром!

Отвечающая за «полёт» голубков в семейное измерение сидела на стуле, на всякий случай, поджав под себя ноги. Рядом плескалось озерцо с обгоревшим волосяным островом посередине и цветочками по берегам. Лев отсчитал красноватые купюры и всучил в нервно дрожащую руку главной городской тамады не десять, а двадцать тысяч раз «счастье».

Он запомнил, что Агнес не клялась не показывать зеркало. Смутное сомнение, что актриса знает намного больше, чем говорит закралось в рыжеволосую голову.

Наташа продолжала канючить повиснув на его руке. Теперь она очень хотела в постельку, заняться страстным развратом.

Директор был сотню раз за, но приговорить свадьбу к совершенному провалу не захотел. Громким мероприятием, она уже стала, феерично запоминающейся тем более. Осталось сделать волшебной, ради любимой брюнетки. Он