Шрифт:
Закладка:
Резолюции, подготовленные Мэдисоном и опубликованные законодательным собранием Вирджинии в декабре 1798 года, были несколько менее радикальными, чем у Джефферсона, особенно в том, что касается концепции договора как следствия коллективных действий людей в каждом штате; похоже, Мэдисон рассматривал свои резолюции скорее как протесты, чем как акты аннулирования. В частности, он возражал против идеи Джефферсона о том, что законодательное собрание штата может объявить неконституционные акты недействительными. "Ты когда-нибудь тщательно обдумывал различие между властью штата и властью законодательного органа в вопросах, касающихся федерального пакта?" - спрашивал Мэдисон своего друга. спросил Мэдисон своего друга. Поскольку Мэдисон считал, что штат, под которым он подразумевал сам народ, является "высшим судьей нарушений", законодательному органу не пристало осуществлять такие полномочия; они должны принадлежать конституционному конвенту, поскольку именно он "является органом, с помощью которого был заключен договор". В отличие от Джефферсона, который в 1787-1788 годах находился за пределами страны, Мэдисон присутствовал при ее создании и никогда не забывал, что Конституция ратифицируется конвентами штатов, а не законодательными собраниями штатов. В Америке, в отличие от Англии, по его словам, "народ, а не правительство, обладает абсолютным суверенитетом. Законодательная власть, как и исполнительная, ограничена. . . . Таким образом, в Соединенных Штатах великие и основные права народа защищены от амбиций как законодательной, так и исполнительной власти".78
Законодательные собрания Кентукки и Вирджинии призвали другие штаты присоединиться к ним и объявить законы об иностранцах и подстрекателях неконституционными, но ни одно из остальных четырнадцати законодательных собраний штатов не последовало за ними.79Хотя четыре южных штата вообще не предприняли никаких действий, девять северных штатов решительно отвергли резолюции, большинство из них заявили, что судебные органы, а не законодательные собрания штатов, являются надлежащим органом для определения конституционности актов Конгресса. К августу 1799 года Джефферсон подумывал о еще более радикальных мерах. Если народ в ближайшее время не изменит направление и тон деятельности национального правительства, говорил он Мэдисону, Вирджиния и Кентукки должны "отделиться от союза, который мы так ценим, вместо того чтобы отказаться от прав на самоуправление, которые мы сохранили за собой и в которых только мы видим свободу".80 Хотя отделение открыто обсуждалось, ни Джефферсон, ни Мэдисон не были готовы выступить за применение силы для его осуществления.
Вместо этого лидеры республиканцев стремились к тому, чтобы законодательные органы Кентукки и Вирджинии ответили на возражения других штатов и подтвердили настроения, заложенные в первоначальных резолюциях. По совету Джефферсона законодательное собрание Кентукки в ноябре 1799 года повторило свое несогласие с законами об иностранцах и подстрекательстве к мятежу и объявило "законным средством защиты от этих актов их аннулирование штатами".81 Даже с учетом этого провокационного слова, решение законодательного органа было гораздо более примирительным и гораздо менее экстремальным, чем сепаратистские взгляды, которые Джефферсон высказывал в письмах несколькими месяцами ранее.
Со своей стороны, 7 января 1800 года Мэдисон опубликовал примечательный доклад комитета ассамблее Вирджинии, в котором он защищал принятые ранее резолюции и предупреждал, что планы федералистов по консолидации "превратят республиканскую систему Соединенных Штатов в монархию". Если федеральное правительство распространит свою "власть на все предметы, подпадающие под понятие "общее благосостояние", то дискреционные и патронажные полномочия исполнительной власти значительно расширятся; это, в свою очередь, приведет к коварным попыткам главного судьи манипулировать своим повторным избранием или к все более коррумпированным и жестоким выборам, вплоть до того, что "сам голос общественности может потребовать наследственной преемственности вместо выборной". Помимо опровержения утверждения федералистов о том, что в федеральных судах действует общее право - "закон огромного объема и сложности, охватывающий почти все возможные предметы законодательства", - Мэдисон привел убедительные аргументы в пользу строгого толкования Конституции, особенно ее статьи о "необходимом и надлежащем", которую так эффективно использовал Гамильтон.
Наконец, он предложил блестящую защиту свобод, описанных в Первой поправке, особенно свободы прессы. Выборные республиканские правительства, ответственные перед народом, требуют, по словам Мэдисона, "большей свободы анимешников", чем наследственные монархии. Это означало "иную степень свободы в использовании прессы"; действительно, несмотря на избыток злословия и клеветы, народные правительства нуждались в газетах для "агитации достоинств и мер государственных людей... . . Только прессе, как бы она ни была изрезана злоупотреблениями, - заключил он, - мир обязан всеми победами, которые одержали разум и человечность над заблуждениями и угнетением".82
Неожиданно несколько событий помогли успокоить эту страшную и бешеную атмосферу. Военно-морская победа британского адмирала Горацио Нельсона над французами в битве при Ниле в октябре 1798 года по сути уничтожила возможность французского вторжения в Англию или Америку. С исчезновением угрозы французского вторжения федералисты потеряли большую часть обоснования своей программы. Но еще более важным для снижения ощущения кризиса стал смелый и мужественный, но странный поступок президента Джона Адамса.
Президентство Адамса было чрезвычайно противоречивым, и Адамс никогда не руководил своим кабинетом, не говоря уже о правительстве. Более того, многим казалось, что он убегает от проблем столицы в Филадельфии, проводя все больше времени в своем доме в Куинси, штат Массачусетс. Этот невысокий, крепкий и чувствительный человек был слишком честным, импульсивным и вспыльчивым, чтобы справиться с растущими разногласиями среди федералистов из-за возвышения Гамильтона и наращивания военной мощи. Несмотря на всю важность, которую его политическая теория придавала исполнительной власти в сбалансированном правительстве, он был плохо приспособлен к тому, чтобы стать преемником Вашингтона на посту президента. Он мало разделял гамильтоновскую мечту о превращении Соединенных Штатов в государство европейского типа с огромной бюрократией и массивной армией, способной вести войну; более того, Адамс был автором типового договора 1776 года, и его идеи о внешней политике и войне были ближе к Джефферсону, чем к Гамильтону. Адамс, безусловно, не обладал личными талантами Бенджамина Франклина, необходимыми для того, чтобы справиться с окружавшими его напряженными, мешающими друг другу людьми. Но он был умен и патриотичен, и он все больше чувствовал, что должен что-то сделать, чтобы положить конец кризису.
В ноябре 1798 года он вернулся в Филадельфию из одного из своих долгих отпусков в Куинси, решив раз и навсегда взять на себя руководство администрацией. Зная о грандиозных военных амбициях и махинациях Гамильтона и узнав из различных источников, что французское
