спалились. А то жалко: ведь даром я их решал, что ли?.. Пиджаком голову обмотал да и нырнул в самый жар. А в избе дыма полно. Уже подлавка горит. А Ленька с Макаркой на карачках ползают, ревут, хрипят уж и за дедушку безногого цепляются. А дедушка Шубин свалился у сеней и не может дальше… Я их, малят, еле отодрал от дедушки. Макарке даже это… наподдал. Ну, не идет раз… Вы про это не пишите. Не надо. А то еще скажут… Ну, значит, выволок я их на волю. А на воле хорошо. Главное, дышать свободно. И до того, дядя, дышать охота!.. А ведь надо еще за дедушкой… Сгорит ведь! А второй раз еще боязней идти. Закрылся я пиджаком весь и опять туда. Дымище там. Трещит все. А дедушка Шубин, как увидел меня опять, руками замахал: «Куды ты, хрипит, малый, спасайся вон отсюда скорее! Сдалось тебе чужого деда из огня вызволять! Сгоришь! Брось меня! Иди, Никитка, иди, пионер…» Я уже, правда было, бежать, да как он сказал «пионер», – так стоп на месте! От совести еще жарче, чем от огня, стало. Правда, дядя… Я дедушке Шубину говорю: «Какой ты, говорю, чужой, раз мы тут все друг-дружкины». И стал его тащить. Он ходить сам неспособный. У него одна нога, и та задом наперед ходит. А у меня уже дух кончается. Дым потому что – не продыхнуть. Искры зыркают… Боязно. А я все-таки говорю: «Ничего, дедушка, давай как-нибудь шагать на трех ногах». Ну и это… Вытащил все-таки. Упал немножко на воле. Но пока из меня дым вышел, – не дождался, а сразу бегом за народом! У нас в кузне работали. А пинжак прожег весь наскрозь. Ну и все. И писать неинтересно.

За свою многолетнюю работу Петр Андреевич Болотов встречался с самыми различными людьми. Он брал интервью и беседы у наркомов, профессоров, знатных стахановцев, героев воздуха, земли и моря. Но никогда у него не бывало такого удивительного и неожиданного интервью. Забыв свою профессиональную выдержку, он вскочил, схватил Никиту за плечи.

– Ах ты, Никитка, – пробормотал он, – ах ты, мальчуган ты славный, ах ты… это самое… Ну чего ты на меня уставился?!

Потом он успокоился, посадил перед собой Никиту и стал брать у него беседу-интервью по всем правилам. Ему хотелось отыскать в этом маленьком, скромном большеглазом мальчонке какие-то необыкновенные черты. Как он стал героем? Как он решился на свой опасный подвиг? Что заставило его так действовать? Корреспондент закидал Никиту десятками разнообразнейших вопросов. Что читает Никита? Чем увлекается? О чем мечтает? Как учится? Никита отвечал просто и толково, но ничего удивительного, ничего сверхъестественного не мог обнаружить журналист. Сколько раз уже он видел в наших городах, на станциях, в селах вот таких мальчиков, которые отвечали, что учатся «ничего», и «отлично» есть, и поведение тоже довольно-таки «ничего». «Вот недавно у отца книгу читал, – говорит Никита, – это про этого… как его? Ну вот забыл… Арх… Архимеда. Как он в ванне мылся и даже весу потерял 20 кило… Так и выскочил даже из бани. Вот до чего докупался!..» Но о пожаре из него нельзя было вытянуть больше ни слова. Он отнекивался, отмалчивался.

– Ведь ты же сам мог сгореть! – восклицал журналист.

– Ну так что ж, – удивлялся Никита. – А дедушка Шубин тоже мог свободно сгореть. А хлеб-то рядом в амбаре – шутите? Ведь всего колхоза хлеб. Странное дело! Чай, я все-таки уже не первый год в школе. Да у нас во втором классе «Б» каждый мальчишка бы так на моем месте. Девчонки бы даже – и те. Мы все друг-дружкины… Пинжак только жалко. Новый был, ненадеванный. Из братнина сшит. Ну, меня от колхоза новым зато премировали. Еще лучше!

Больше он ничего не мог рассказать, как ни бился Болотов.

– Это – удивительное дело, – сердился корреспондент. – Всю жизнь вот так. Подвиги совершать умеют, а рассказать толком никто не может. Да если б я на твоем месте, я бы уже расписал. Ведь материал-то какой, играет как!

Упрятав в портфель свои блокноты и записи, корреспондент стал собираться в путь.

– А товарищ Сталин будет читать про меня в газете? – спросил вдруг Никита.

– Ну, конечно, все будут.

Болотов торопливо распрощался с мальчиком. Вдруг Никита остановил его:

– А что это у вас за значок?

– А, ерунда это. Это я немножко альпинизмом увлекался, на Эльбрус ходил.

– На самую верхушку? Вот так да!

– А ты что думаешь? – взбодрился корреспондент. – Я, брат, раньше-то… Это вот сейчас сердце стало пошаливать, Гражданская война сказывается. Я, брат, под Волочаевкой был.

– Ой, вы на фронте участвовали? – так и загорелся Никита. – Ой, дядь, расскажите про войну.

– А что тут рассказывать? Тут рассказывать нечего, да и некогда рассказывать. Окружили нас около сопки, нас было человек пятнадцать, а их добрых полсотни. Ну так пулеметами, гранатами вручную отбились. А меня вот сюда шарахнуло. Ну, в общем, тут нечего рассказывать.

– Вот удивительное дело, – вздохнул мальчик: – Все вот так: воевать умели, да еще как здорово, а попросишь рассказать, не могут толком, все некогда. Эх, если бы я на вашем месте, так я бы уже рассказал…

Об авторе

Лев Абрамович Кассиль (1905–1970). «К существованию я приступил в 1905 году. Произошло это в слободе Покровской, ныне городе Энгельсе, что против Саратова на Волге, 10 июля по новому стилю. Время было жаркое, да и год, как известно, шел горячий – год первой русской революции, год, называемый „генеральной репетицией“», пишет в своей «Попытке автобиографии» Лев Кассиль.

С 1925 года начинается его литературная деятельность. Он привлекается В. В. Маяковским к работе в журнале «Новый ЛЕФ» (1927), в 1920-1930-х годах сотрудничает с журналом «Пионер», более девяти лет работает в газете «Известия». Выходят в свет первые книги Кассиля для детей: «Вкусная фабрика» (1930), «Планетарий» (1931), «Лодка-вездеход» (1933), автобиографические повести «Кондуит» (1930) и «Швамбрания» (1933), в 1935 году объединенные в одну книгу. О спорте: «Вратарь Республики» (1938), «Ход белой королевы» (1956), «Чаша гладиатора» (1960). В годы Великой Отечественной войны Кассиль работает военным корреспондентом на Северном флоте. Пишет книги о детях войны: «Чере-мыш, брат героя» (1938), «Дорогие мои мальчишки» (1944); «Великое противостояние» (1941–1947), «Улица младшего сына» (1949, совм. с М. Л. Поляновским), за что в 1950 году оба писателя были удостоены Государственной премии СССР.

В 1965 Кассиль был избран членом-корреспондентом Академии педагогических наук СССР.

Печатается по изданию 1939