Вечером того же дня, когда высшее общество весело отмечало успешную охоту, превращая постепенно светский раут в обычную пьянку аристократов, два пожилых джентльмена, которым эти увеселения были совершенно неинтересны, разбирали бумаги в рабочем кабинете хозяина замка.

–Джон, я был прав, посмотрите, это молодой джентльмен действительно обладает острым умом и очень оригинальными идеями. Надо устроить его политическую карьеру, после того как проверим на верность.

–И что так вас восхитило, сэр Генри?

–Его ответы. Первый вопрос: «Разделить Россию на десять-двадцать небольших государств, зависимых от Британии». Второй: «Продвинуть на трон лояльного Британии русского императора». Третий: «Использовать революционеров и террористов для продвижения идей, способных разрушить государство московитов».

–Тэррористы как агенты влияния? Интэрэсная мысль. Рэволюционэры, да, это да, а вот тэррор…

–Джон, перестаньте, вы всё поняли. Не коверкайте, не играйте словами.

–Хорошо, Генри. Думаю, надо будет, чтобы мой помощник поговорил с этим Гаскойн-Сессилом подробнее. В Лондоне.

–Отличная мысль. Если у него, кроме идей, будут еще и организаторские таланты…

–Поживём– увидим, сэр Генри, вот только я… здоровье…[15] да, в любом случае сегодня был весьма результативный день. И для нас, и для империи.

Лондон. 16 апреля 1858 года

«Кто вам сказал, что апрель в Лондоне– прекрасное время года? Не верьте этому мерзавцу и негодяю!»– именно эта мысль терзала Генри Темпла, виконта Палмерстона, когда он выбрался из кареты и направился к дверям клуба. Погода сегодня была необычайно отвратительной: сСеверного моря пришел холодный воздух, ветер пронизывал насквозь, дождь то пускался, то стихал, то становился сильнее, подобно морскому шквалу пронизывая насквозь этого невысокого, но еще крепкого мужчину. В последнее время виконта сильно беспокоила подагра. Врач, несомненный шарлатан, прописал бывшему премьеру овощную диету и воздержание от вина и мяса. Негодяй! Тем более что это его питание не приносило никакого облегчения– крутило суставы, ходить было сложно, и если бы не трость, на которую приходилось опираться, то… Он оступился! Ах, он опять оступился! Верный слуга подхватил патрона под локоть. Жаль, что менее чем год назад подхватить его было некому. Всего три года назад он помог «урониться» правительству Абердина, слишком самонадеянного и невоспитанного человека, которого сам Генри Джон даже джентльменом не считал[16]. Несмотря на нападки в парламенте, правительство Палмерстона пользовалось огромной популярностью, особенно после успешной Восточной войны[17]. Все знали, что Крымская кампания состоялась именно благодаря деятельности его и его коллег по парламенту. Эта война вознесла его на вершину власти. И как не вовремя Орсини попытался убрать Наполеона III! Из-за этого инициативного дурака Генри и пытался протащить через парламент билль о заговорах. Самоуверенность! Это его так неожиданно подвело. Темпл был уверен, что парламент поддержит его после триумфа пятьдесят седьмого года![18] Ан нет! Ах! Гримаса боли опять исказила лицо бывшего премьера. Вообще-то виконт Палмерстон всегда отличался отменным здоровьем и был большим охотником до женских ласк. И эта неожиданная атака болезни только усиливала его плохое настроение.

У подъезда клубного дома бывшего премьера встречали расторопные слуги, которые помогли ему раздеться и пройти в комнату, где его ждал важный человек– Джеймс Эндрю Далхаузи. Встреча была конфиденциальной, но где лучше всего прятать секреты? На виду у всех. Переговорить с нужным человеком? В клубе есть для этого приватные комнаты, где никто не будет мешать. Тем более в таком замечательном месте, как Клуб Оксфордского и Кембриджского университетов, расположенный на улице Пэлл-Мэлл. Далхаузи был одним из руководителей Ост-Индской компании, которая уже не одну сотню лет беззастенчиво грабила страну, так и не сумевшую оказать достойного сопротивления британцам. Сейчас времена изменились, но не настолько, чтобы сэр Джеймс чувствовал себя в столице неуютно. Невысокий, круглолицый, со щегольски закрученными кверху усами, с по-модному прилизанной прической лондонского денди, он наблюдал в окно, как дождь вырисовывает узоры на окне клуба, затем повернулся к сэру Генри и как-то излишне рассеянно произнёс:

–Вы знаете, как мне в нашем прекрасном Лондоне не хватает того тепла, которым буквально пронизана Индия! Наверное, я стал за эти годы слишком теплолюбив и намного легче переношу жару, чем этот промозглый и нездоровый климат Сити.

Палмерстон не удивился столь прохладной встрече. Во-первых, инициатором этого рандеву был все-таки он, а во-вторых, Далхаузи никак не мог простить бывшему премьер-министру его позиции по ограничению роли Ост-Индской компании в делах колонии. Неприкрытый грабеж не мог не вызвать волнений, из-за чего и вспыхнуло самое масштабное восстание, заставившее серьезно поволноваться политический олимп империи.

–Маркиз, вы первый человек, который говорит о прекрасном климате Индии. Намного чаще я слышал о несносном и болезнетворном влиянии этой страны на наши привыкшие к холоду организмы. Сэр, я попросил об этой встрече неслучайно. Мне нужна ваша помощь и содействие.

–Чем я могу помочь вам, сэр Генри? Когда я был губернатором Индии, вы вставляли мне палки в колеса, критиковали Ост-Индскую компанию, стремились к тому, чтобы установить контроль государства над провинцией, оттеснив нас на второй план. Что же за помощь потребовалась вам от меня?

Младший сын графа Джорджа Рамсея, командующего индийской армией, шотландский дворянчик, выскочка, не обделенный талантами, Далхаузи добился своего высокого положения благодаря не только своим качествам, но и стечению обстоятельств: оба его старшие братья рано умерли, а сам Джеймс Эндрю быстро поднялся по крутым ступеням лестницы власти и стал губернатором Индии, заняв очень даже высокий пост. Присоединив к владениям короны Пенджаб, он стал маркизом Далхаузи. Были в его карьере и оглушительные успехи, и потрясающие неудачи. Войны и постоянные восстания сопровождали правление компании в колонии; да, в парламенте были недовольны положением дел, тем более что последнее восстание сипаев, вызванное именно авантюрными и вопиющими действиями самого маркиза, еще не было подавлено. Успехи британских войск налицо, но сипаи были упорным противником. Ситуация еще окончательно не разрешилась в пользу империи. Больше всего Палмерстону не нравилось, что этот шотландский парвеню провел объединение, централизацию всей Индии. Вроде бы управлять одной страной проще (в административном ключе), но политика «разделяй и властвуй» всегда была опорой британского влияния в мире. И всё-таки надо было идти на компромисс.