Шрифт:
Закладка:
— Стоп! — гаркнула брюнетка. — Вы что, совсем меня за дуру держите?
— Сами-то мы не местные, — шмыгнув носом, сказал Витька, — многое не понимаем. Вы скажите, что мы не так делаем, — мы исправимся.
— На вас не ваша одежда, — сказала повернувшаяся к ним блондинка. — Её придётся снять.
«В смысле не наша!», «Что, прямо так вот снять?» и «Это еще почему?» — начали возмущаться парни. Очень деликатно и осторожно возмущаться, надо сказать. Сложившаяся ситуация не располагала к скандалам.
— Баста, карапузики, — сказала блондинка. — Повыпендривались — и хватит. У людей своя одежда, у вас — своя. Нельзя носить одежду другого пола.
— Хорошо, тётенька, — кивнул Витька, продолжая натягивать балахон. — Я одежду под ним сниму.
— Это неприемлемо! — хлопнув по столу рукой, рявкнула брюнетка. — Так вы сможете спрятать под покрывалом оружие! Поэтому снимайте всё на виду.
— Да нет у нас никакого оружия… — начал было спорить Рустам, но замолчал.
Потому что все остальные, кроме него, безропотно начали снимать с себя одежду, складывая её в освободившиеся пакеты из-под мантий. Вздохнув, Рустам присоединился к друзьям — ему не хотелось ещё раз получить удар тазером.
— Вот ведь совсем ещё малышня, — участливо вздохнула блондинка, разглядывая выстроившихся перед ней голых парней, — а туда же. Протестовать лезете.
— Может, отпустите нас, тётенька? — жалобно спросил дрожащий Витька, закрывая пах руками, сложенными чашечками. — Мы больше не будем…
— Сидеть на жопе вы месяц не будете, — сказала брюнетка, мечтательно закусив губу. — После порки!
— Слюнки подбери, подруженька, — рассмеялась блондинка. — Пороть всё равно не ты будешь.
И ещё раз хлопнув Рустама по заду, повела друзей в обезьянник — так в полиции называют камеру, в которую запирают задержанных людей.
Первым, стыдливо прикрываясь руками, в камеру поспешил Витька.
«Вот было бы чего стесняться, — недоумённо пожал плечами Игорь. — Совсем ведь ещё ребенок, а туда же». И тут же забыл об этом, вернувшись к перебору вариантов спасения…
…чтобы признать, некоторое время спустя, что положение безвыходное. Всё, что они могут сделать, — это следовать первоначальному выжидательному плану, который, с пришествием времени, нравился ему всё меньше и меньше. И дело было даже не в возможности застрять в этой реальности, а в том, что такое аварийное возвращение навсегда лишит их трансформатора, вернув в обычные, серые будни.
— Что, Данила-мастер, не выходит каменная чаша? — мрачно прошептал Эдик.
— Не выходит, — так же шёпотом подтвердил Игорь. — Ни одного плана придумать не сумел.
— Я тоже по нулям, — сказал Рустам.
По его бледному и вспотевшему виду было видно, что он принимает случившееся заметно ближе к сердцу.
— Да успокойся ты, Рус, — попытался утешить друга Эдик. — Скоро всё кончится. Прибор разрушат сапёры — и мы вернёмся домой.
— Легко сказать «успокойся», — вполголоса возмутился Рустам. — Это не тебя, а меня эта мымра по заду хлопала!
— Какой ты чувствительный челик, Рустам, — язвительно сказал Витька.
Это неожиданное высказывание от обычно доброго и участливого парня настолько удивило парней, что все они, включая опешившего Рустама, повернулись к Витьке. Тот, вопреки ожиданиям, вовсе не казался напуганным случившимся. Он сидел, вальяжно откинувшись на исписанную разными надписями спинку деревянной скамьи, и старательно цыкал зубом. Образ матёрого уголовного авторитета портили только тоненькие детские ножки, торчащие из-под подола мантии.
— Я уже всех спас, — пояснил Витька удивлённым друзьям. — Ну, в смысле, уже почти. То есть скоро.
И в доказательство помахал перед парнями висевшим на верёвочке сотовым телефоном. Точнее, телефончиком — совсем крохотной допотопной раскладушкой, с которой он ходил в школу, потому что у его матери не хватало денег на нормальный смартфон.
— И это было не так чтоб особенно сложно, — продолжил купаться в лучах внимания Витька. — Когда раздевался, я спрятал телефон в руках. В отличие от ваших лопат, у меня телефончик аккуратненький.
— И что? И как нам это поможет? — выразил общее недоумение Рустам, осторожно поглядывая на полицейских, уставившихся в экран телевизора.
— Уже помогло, — взмахнул руками Витька. — Я написал Инке. Попросил её сюда прийти.
— Ты идиот! — возмущённо зашипел Рустам. — Вот кому ты написал? Девчонке! Они наши враги. Нужно было отцу писать!
— Так у меня нет отца, — пожал плечами Витька, — то есть, технически он есть, но я его не видел никогда…
— Моему отцу! — простонал Рустам. — Давай телефон сюда, я сам ему напишу…
— Держи, — сказал Витька, протягивая телефон, — вот только он разрядился. Я уже на последних капельках заряда писал.
— Ты всех нас погубил, — застонал Рустам.
— Это ещё почему? — насупился Витька.
— Потому что Инка не придёт! — почти хором прошептали трое друзей.
И замерли, удивлённо уставившись на заскрипевшие двери, в которые как раз входила Инка.
То есть они сначала, конечно, не поняли, что это Инка, потому что вошедшая фигурка была завёрнута в традиционный для этого мира бесформенный синий мешок.
— Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения, — сказала фигурка, склоняясь в почтительном поклоне. — Вручаю вам корзинку с фруктами и печёной сдобой.
— Эт она хорошо придумала, — ответила самая главная полицменша, заглядывая в корзинку. — Эт я понимаю. Можешь передать, что я задумалась.
— …А ещё бабушка сказала, что нужно вернуть корзинку взад, — уставившись в пол, добавила фигурка.
— Тогда подожди тут, — махнула рукой полицменша. — Эт её мы сейчас освободим. Ставьте, девочки, чайник.
И вот только тогда, когда фигурка, пройдя мимо суетящихся с чайником и кружками дам, откинула капюшон, подойдя вплотную к прутьям клетки, друзья узнали Инку. И буквально опешили, не зная, что говорить.
— Какая бабушка? — только и смог выдавить Эдик.
— Никакая, — неопределённо помахав пальцами в воздухе, сказала Инка. — Я её только что придумала. Это просто причина, чтоб зайти в отделение полиции.
— А почему ты в мужском покрывале? — спросил Виктор.
— Потому что мужское покрывало работает как
