Его ощутима», — учил отец Ефрем. Благодать была живой, осязательной, заполняющей келлию и всю церковь. Слезы лились потоком, благодать потоком изливалась и в сердца, и на храм. Много раз он видел на святом дискосе Божественного Младенца. Как-то, во время освящения Честных Даров, он получил извещение свыше о том, что снискал у Господа особую милость. Его охватил духовный восторг. Учитель смирял его с легкой озабоченностью: «Очень торопишься, Ефрем», но и радовался о нем: «Не верю, что на Святой Горе где-либо есть лучшая Божественная литургия». Заброшенная, запустевшая церковка в пещере скита Малой Святой Анны еще и сейчас источает благоухание.

Посреди мистического безмолвия катунакских ночей, сидя на своем складном стульчике, погруженный в молитвенные созерцания, отец Ефрем однажды почувствовал, как из сердца его источается стих из пророка Исайи: «И будет якоже радуется жених о невесте, такожде возрадуется Господь о тебе» (Ис. 62, 5). Тогда он оставил Иисусову молитву, чтобы вопиять в духе: «Иисусе, Женише мой, помилуй мя». «В то время я летал», — говорил он. И действительно, во снах он часто видел себя летящим свободно, как птица. Незадолго до смерти Старец признался: «Я был Ангелом тогда. Где там лукавому помыслу приблизиться, даже если бы и захотел, благодать отшвырнула бы его далеко! Внутри меня был только Свет. Несколько раз я говорил старцу Иосифу: „Ах, отче, зачем мне идти на службу, когда я ее совершил во сне"». Молитва не прекращалась и во время сна. «Аз сплю, а сердце мое бдит» (Песн. 5, 2). Такой благодатный дар молитвы обрел отец Ефрем.

С определенного времени он стал замечать в молитве что-то особенное, предчувствовать что-то хорошее, что должно к нему прийти. И так было довольно долго. Созревание длилось почти шесть месяцев. И наконец, преисполненный радости, он почувствовал, что душа его хочет выйти и взлететь высоко. Он уцепился руками за находящиеся рядом предметы, испуганно сжался и в конце концов пришел в себя. На следующий день повторилось то же самое, но в гораздо большей степени. Он постарался опять сдержаться, но не сумел. «Теперь уж прельстился, так прельстился… — подумал с обреченностью отец Ефрем. — Иди, куда хочешь!» «Душа моя поднялась на трудноразличимую высоту и начала славить Бога», — рассказывал нам Старец, растроганный воспоминанием и тем таинственным трепетом, который оно вызвало. «Что почувствовал, — не высказать», — продолжал он тающим от восторга голосом. А может быть, он заново проживал в памяти то, неизреченное.

Несмотря на обилие благодати, отец Ефрем усиливал молитву еще больше. Он напоминал нам: «Ядущие мя еще взалчут, и пиющии мя возжаждутся» (Сир. 24, 23). Молитва была его постоянной потребностью. Часто во сне он видел царя Константина (освободителя Македонии) и царскую семью. Однажды царица, к которой он приблизился с большим почтением, подала ему кусочек шоколада. Он поблагодарил ее и заметил, что шоколадку он съест и ничего не останется: «Поэтому прошу тебя — ниспошли мне дар молитвы!» И в ответ услышал милующий голос Царицы: «Ты получишь его». Такие сны он не считал случайными — под царем подразумевал Христа, а под Царицей Пресвятую.

Искушения

С другой стороны, у отца Ефрема и искушения были немалые. Старец Иосиф учил: «Тебе было дано благодатное состояние? Скоро ожидай искушения. Переживаешь искушения и огорчения? Близко утешение от Бога».

Отцу Ефрему как-то принесли несколько черепиц для домашних нужд. Однако они были настолько грязные, что привыкший к чистоте отец Ефрем возмутился. Он ничего не сказал тем, кто их принес, но пошел на Карулю и выбросил черепицы с нижних скал в море. После этого его всю ночь грызли помыслы: «А вдруг там, где ты бросил черепицы, внизу были лодочники. Моря мне не было видно. Может, ты убил кого-нибудь, а если у него еще и семья — с полицией обязательно спутаешься». Рано утром отец Ефрем пошел к старцу Иосифу. Рассказал ему о случившемся.

— Какое состояние имел ты в молитве? — спросил его мудрый Старец пытливо.

— Очень хорошее состояние, отче.

Тогда Старец кивнул головой и предупредил: «Не только сладость, но и горечь ожидает нас».

Во время немецкой оккупации 1941–1944 гг. отец Ефрем заболел туберкулезом. Старец Иосиф опекал его по-отечески. Благодаря обильному питанию, главным образом сыру, удалось преодолеть болезнь.

В одно время у него сильно испортились отношения со старцем о. Никифором. Это было явным искушением. Они никак не могли договориться. Нервы отца Ефрема были возбуждены до предела. Долгое время он держал себя в руках. Но в какой-то момент его внутреннее состояние вдруг вышло из-под контроля. В это время он занимался рукоделием и, понимая свое ужасное положение, всем существом, возопил о помощи к Богу. И Господь сразу же помог. Глубокая тишина водворилась в его душе и теле.

Совершение служб по четкам и занятие Иисусовой молитвой имели и свои сложности. Чувствуя усталость и неудовлетворенность, отец Ефрем попросил у Учителя разрешения вернуться к чтению церковных служб, как делали все остальные монахи.

И только поддержка старца Иосифа, преподанные им утешение и умиротворение удержали тогда о. Ефрема от соблазна поддаться малодушию. Отец Ефрем нам признавался: «Каждые пять лет Бог попускал мне проходить сквозь пучину скорбей. В такое время требуется особенное терпение, пока не минует эта волна. Никто не должен заметить, что с тобой что-то происходит. И в радости и в печали ты должен быть внутренне собранным, да и внешне выглядеть достойно и спокойно. Насытился от сладчайших источников Рая? Позаботься не поставить себе это в заслугу. Испил от горьких вод ада? Позаботься, чтобы не ввергнуться в отчаяние».

Старец Иосиф начал обращать внимание отца Ефрема на то, что после благодатного состояния, в котором он пребывал тогда, непременно последует искушение. Советовал ему быть внимательным, чтобы не принять какую-нибудь демоническую фантазию или что-то в этом роде. «Однако, — говорил позже отец Ефрем, — я пострадал, как тот одноглазый олень, который остановился на побережье и смотрел здоровым глазом на гору и лес, откуда ожидал охотников, и не увидел их, когда они приблизились на лодке со стороны моря и застрелили его. Вот и я — ожидал искушение с одной стороны, а оно ко мне пришло совсем с другой. Меня взяли в солдаты».

Случилось