Шрифт:
Закладка:
2. Разные синтаксические формы на – ing очень похожи друг на друга. Гуляние (прогулка), бегание (бег), катание (езда) на велосипеде и плавание – хорошие виды физической активности. Но я, скорее всего, скажу, что моя подруга Келли любит гулять, бегать, кататься на велосипеде и плавать.
Как могла бы выглядеть обновленная версия моего отрывка про Ирак? Как насчет такого варианта?
Резервисты, дислоцированные в Ираке, месяцами находились под испепеляющими атаками. Они жаловались семьям на сроки командировки и лоббировали конгресс скорее вывести больший контингент.
Не возьмусь утверждать, что обновленная версия значительно лучше предыдущей. Исправленный текст, наверное, несколько чище и конкретнее. Но теперь я знаю, что этот инструмент дает мне выбор, о наличии которого я не подозревал. Ровно так же, как я проверял наречия, сейчас я могу проверить формы на – ing.
С того момента, как я узнал об этом инструменте, я замечаю, как оцениваю тексты, не перегруженные формами на – ing. Послушаем Кэтлин Норрис из «Дакоты» (Dakota: a Spiritual Geography):
Как и многие, кто писал о Дакоте, я воодушевлена суровой красотой этого края и чувствую, что должна поделиться историями, которыми полнится эта земля. Писание – занятие, требующее уединения, и в идеальном случае Дакота, кажется, может обеспечить писателю одиночество и тишину. Однако безумная социальная активность в маленьких городах заставляет человека замолчать. Людей намного меньше, чем рабочих мест. Нужны люди, чтобы возглавить церковный хор или молодежный отряд, сразиться с лигой, тренировать команду по софтболу или малую лигу, руководить Торговой палатой или комитетом клуба. Многие службы жизненно необходимы: добровольческая пожарная часть и служба скорой помощи, горячая линия по вопросам насилия в семье, продовольственный склад. Слишком часто всем начинает заправлять какой-нибудь Том Сойер, который превращает взрослую жизнь в вечный клуб по интересам. Представьте себе проведение остатка своей жизни в летнем лагере.
В абзаце 126 слов, Норрис лишь дважды использует формы на – ing (писание – writing, проведение – spending). Не так много.
ПРАКТИЧЕСКИЕ ЗАДАНИЯ
1. Перечитайте вашу последнюю публикацию. Обведите все слова, выраженные через формы глагола несовершенного вида (слова на – ing). Заметили что-нибудь? Не слишком ли часто вы используете их?
2. Если так, перепишите несколько фрагментов. Смотрите, удается ли избежать нескольких форм несовершенного вида (слов на – ing), используя вместо них другие формы (простое настоящее и прошедшее времена).
3. Обратите внимание на количество слов, выраженных через формы несовершенного вида (слов на – ing), в произведении, которое вам нравится.
4. Если при письме и чтении вы столкнетесь с трудным текстом, проверьте его на наличие форм глагола несовершенного вида (слов на – ing).
Отправьте читателя в путешествие по языку и смыслу
Все боятся длинных предложений – редакторы, читатели, а больше всех писатели. Даже я. Смотрите. Еще одно короткое. Еще короче. Отрывки. Крохи. Одни буквы. Одн… од… о… Могу ли я написать предложение без слов? Одними знаками препинания? …:#!? Пишите то, чего боитесь. Пока писатель корпит над длинным предложением, он вообще не может считаться писателем. Длина лишь ухудшает плохое предложение, а хорошее предложение может сделать лучше.
Мое любимое эссе Тома Вулфа времен зарождения движения новой журналистики (New Journalism) – «Воскресная разновидность любви»[22], по названию романтической баллады того времени. События в эссе разворачиваются на станции нью-йоркского метро как-то утром во вторник – вопреки заявленному заголовку, не в воскресенье. Вулф видит и выхватывает момент юношеской страсти в городском метро, переосмысливая городскую романтику:
Любовь! Эфирное масло либидо в воздухе! Сегодня вторник, без четверти девять утра, и мы находимся в подземке, на линии Межрайонной скоростной системы перевозок, на станции «50-я улица и Бродвей», а двое юнцов уже висят в каком-то переплетении рук и ног, облаченные в «ломаную саржу», и это, следует признать, доказывает тот факт, что одним воскресеньем любовь в Нью-Йорке не ограничивается.
Это прекрасное начало. Немного эротичности и восклицательные знаки. Описание страстного контакта, выраженного словами «в… переплетении рук и ног», создает быстрый переход из короткого предложения в длинное, когда писатель и читатель с некоей абстрактной вершины, от любви и влечения как таковых, переключаются на историю двух подростков, слившихся в страстных объятиях, – а затем возвращаются к размышлениям о проявлениях любви в мегаполисе.
В часы пик в метро пассажиры начинают осознавать значение длины: длины платформы, длительности ожидания, длины поезда, длины эскалаторов и лестничных пролетов до поверхности, длины очередей из торопливых, недовольных и нетерпеливых пассажиров. Обратите внимание на то, как Вулф задействует длину предложений, чтобы передать требуемые реалии:
И все же – как странно! Вся эта уйма лиц выскакивает из поезда с Седьмой авеню, проносясь мимо автомата с мороженым «кинг сайз», и турникеты начинают трещать так, как будто весь мир разламывается, напоровшись на рифы. Четыре шага после турникетов народ делает плечом к плечу, заходя на эскалатор, несущий всех к поверхности по гигантскому дымоходу, полному плоти, шерсти, фетра, кожи, резины, буквально дымящегося «алюмикрона»[23], а также крови, что проталкивается по старым и склеротичным артериям всех окружающих в форсированном спринте от избытка кофе и отчаянной попытки выбраться на поверхность из подземки в час пик.
В этом классический Вулф – он конструирует мир, в котором склеротичный противопоставлен эротичному, где восклицательные знаки растут, как полевые цветы, где опыт и статус определяются названием брендов. Но подождите! Это еще не все. Пока парочка обнимается, мимо текут вереницы пассажиров:
Тем временем повсюду вокруг них десятки, сотни лиц и тел потеют, топают вверх по лестнице, животами вперед проталкиваясь мимо целой выставки таких новинок технического прогресса, как «зуммеры счастья», «струящиеся пятицентовики», «пальчиковые крысы», «пугающие тарантулы» и ложки с вполне реалистично изображенными на них мухами, мимо парикмахерской «У Фреда», которая находится как раз за площадкой и щеголяет глянцевыми фотографиями молодых людей с вычурными прическами: такие здесь могут сделать любому. Дальше народ вываливается на 50-ю улицу, попадая в сумасшедший дом транспортных потоков, магазинов, витрин с причудливым дамским бельем и краской для волос «под седину», рекламных вывесок, предлагающих выпить бесплатную чашку чая и посетить вскорости разыгрываемый матч между «Зайками Плейбоя» и «Танцовщицами Дауни». Затем все громко топают в сторону Тайм-Лайф-билдинг, Брилл-билдинг или NBC.
