Люк попытался убедить себя, что это не помешает, но представить счастливое возвращение домой всё равно не получалось.

Даже сумей он найти родную ферму и не налететь на полицию, то существует угроза для семьи. Наказание за укрытие ребёнка-нелегала почти такое же суровое, как и для самого ребёнка. Когда он жил у родителей, то каждое мгновение подвергал их жизни риску. А теперь есть подтверждение, что он существует. Исчезни он сейчас, его станут искать. А когда найдут на чердаке у родителей, то выяснить правду не составит труда.

Люк подобрал камешек и запустил им далеко в лес. И где справедливость? Или прозябай в этой школе, или будешь постоянной угрозой для домашних. Он бросал камешек за камешком. Нечестно, нечестно, нечестно! Камешки кончились, и он перешёл на куски коры, которые отдирал от бревна. Некоторые камни и куски коры с глухим стуком попали в цель – в деревья. Он стал целиться.

– А вот получай! – забываясь, кричал он.

Потом в испуге зажал рот рукой. Вот дурак-то!

Он замер и прислушался, аж в ушах загудело. Но звуков шагов по лесу слышно не было, его никто не искал. От школы вообще не доносилось ни звука. Глядя на заросли папоротника, деревья и солнечный свет, проникающий сквозь ветви, можно было практически поверить, что школы не существует.

Жаль, что нельзя просто остаться в лесу.

В голове пронеслась мимолетная мысль: питаться можно орехами и ягодами. Прятаться за деревьями, если будут искать.

Всё это было по-детски наивно, и он немедленно отмёл эти мысли. Останься он в лесу, и его либо поймают, либо он умрёт с голоду.

Он снова огляделся, на этот раз с сожалением. Деревья были дружелюбнее, чем ученики и учителя в школе. Он, простой деревенский мальчишка, провёл в лесу бо́льшую часть жизни, пока за его домом лес не вырубили. Даже находиться снаружи было радостно. И неважно, чем он рискует, выйдя на белый свет. А как чудесно быть одному, не окруженному следящей за каждым движением толпой.

Люк поковырял дорогим ботинком грязь и встал. Сам того не осознавая, он принял решение. Придётся возвращаться в школу. Он обязан это сделать ради семьи, отца Джен, может, даже самой Джен.

Но он еще придёт в лес, и не раз. Ничто его не остановит.

Глава 10

Люк оттягивал возвращение в школу как можно дольше. В животе бурчало, но он не обращал внимания.

Солнце клонилось к земле, но он себя утешал: «День ещё не кончился. Просто в лесу кажется, что сумерки наступают быстрее».

Наконец, ему пришлось признать правду. Темнело. Даже если до сих пор никто не заметил его отсутствия, оно обнаружится вечером. Мальчишка-шакал пожалуется, если Люка не окажется на месте.

Как ни странно, эта мысль грела душу.

Люк не стал на этом зацикливаться. Он побежал к концу леса, осторожно осмотрелся, потом перебежал лужайку.

На полпути в школу ему пришла в голову страшная мысль: «А вдруг дверь закрыта?»

Через несколько шагов он мог различить: дверь больше не была открыта, даже не приоткрыта.

Люк ринулся быстрее через лужайку, словно желая опередить панику.

Сердце бешено заколотилось, и отнюдь не от бега. Какой он дурак, что вышел наружу. Или если уж вышел, почему сразу не зашёл обратно? Почему рисковал всем ради дня в лесу?

Он знал ответ.

Наконец он подошёл к двери и потянулся к ручке. Приготовившись к худшему, коснулся её дрожащей рукой.

«Спокойно, спокойно, – скомандовал он себе. – Если здесь закрыто, можно поискать другую дверь. Может, удастся незаметно войти. Может…» В «может быть» веры не было.

Ни на что не надеясь, он повернул ручку. Та легко поддалась.

Почти не веря в удачу, Люк приоткрыл дверь и, никого не заметив, проскользнул вовнутрь и притворил её за собой. В этом конце коридора было очень темно. Темнота была ему на руку.

Люк шёл на цыпочках мимо пустых классов, как вдруг его окликнули:

– Эй! Что ты тут делаешь?

Его окликнул один из дежурных по коридору.

– Я… я п-потерялся, – ответил Люк, заикаясь не больше, чем обычно.

И предлог был вполне правдоподобен… Разве он не блуждал миллион раз до сих пор в школе? Только вот не знал, что пропустил. Ужин? Вечернюю лекцию? Выключение света?

Дежурный смотрел на него подозрительно.

– В этом крыле здания сейчас не должно быть никого, – сказал он. – Почему ты ушёл из столовой?

Люк неожиданно воспрянул духом.

– Меня затошнило, – ответил он. – Я выбежал в туалет. Потом на обратном пути заблудился.

Дежурный скептически посмотрел на него.

– Туалет напротив столовой, – возразил он.

– Я… я не обратил внимания. Я новенький. Меня тошнило, – Люк старался играть под дурачка и изображать тошноту, чтобы оправдать дурацкую ошибку.

Дежурный отступил, словно боялся подцепить заразу.

– Ладно, – смилостивился он. – Марш немедленно назад.

Люк с облегчением повернулся. Потом остановился. Днем раньше он бы, не думая, повиновался. Но теперь ему было что скрывать. Теперь нужно быть поизобретательнее. Он снова повернулся к дежурному.

– Я же не знаю, где это. Понимаете?

– С ума сойти! Почему я должен нянчиться со всякими мужланами? – Он взял Люка за плечо и подтолкнул вправо. – Иди туда. Потом повернёшь налево, ещё раз налево и снова направо. Уходи отсюда!

Дежурный будто сам чего-то боялся. Днём раньше Люк бы ничего не заметил, но сейчас обратил внимание. «Всё из-за той двери, – подумал Люк. – Почему дежурный меня так отчаянно выпроваживает?»

Подходя к столовой, Люк всё ещё размышлял над тем вопросом.

Из распахнувшихся дверей выскочили мальчишки. Значит, он попал сюда вовремя. Как раз когда все направлялись на вечернюю лекцию. Он смешался с толпой. «Видите, мистер Толбот? – горько подумал он. – Я следую данному вами совету. Вы довольны? Очень благородно с вашей стороны».

Горечь в душе рассеялась. Записка оказалась бесполезной, но теперь он мог подумать про лес. И если записка привела его в лес… ну, значит, он должен быть благодарен отцу Джен.

Никто не приставал к Люку, когда он вошёл в аудиторию на лекцию и сел. Никто не спрашивал: «Где ты бродил весь день?» Не приказывал: «Никогда не выходи из здания!»

Эта вылазка сошла ему с рук. И он выкрутится ещё не раз.

Глава 11

На следующее утро, едва проснувшись, Люк сразу вспомнил о лесе.

Было сущим наказанием терпеть, как другие мальчишки плескали ему в лицо водой, тихо сидеть и медленно