— Мира, — Гаркает он, вскакивая тоже. Его стул падает и ударяется о стену. Он упирается кулаками в стол и мрачно сообщает. — Я вернул приданое тебе. Ты обеспеченная женщина…

Запрокидываю голову и начинаю реветь, пошатнувшись.

Я никогда не плакала вот так. Как в последний раз. Навзрыд. Наизнанку.

Срываюсь с места и начинаю всё крушить. Швыряю на пол всё, что попадается под руку. Посуду, еду, приборы.

Кажется, я сошла с ума…

Я не контролирую себя. Будто смотрю со стороны, на то, что творят мои руки.

— Прекрати… — с рыком требует Марат, обхватывая меня руками и прижимая спиной к своей груди.

Как стальными тисками.

Его шумное дыхание обжигает мой висок. Меня колотит и трясёт. Ору, выворачиваясь и брыкаясь, но он сильнее. Ору и рыдаю. Рыдаю потому что…

— Я не хочу! Слышишь?! — Кричу, вцепившись в его запястье.

Я ненавижу себя. Забыв о Заре, презрев все мыслимые человеческие достоинства, охрипшим голосом ору:

— Не хочу! Не хочу! Мой дом здесь!

— Больше нет… — Шепчет он мне на ухо, сдавливая ещё сильнее.

Его тело, как камень за моей спиной! Почему, почему он такой сильный?! Такой всесильный, а я такая слабая?!

— Ты не можешь…это не законно! — Скулю, оседая в его руках. — Ты трахал меня четыре года!

— Я всё могу. — Обрывает он.

Его лицо где-то в моих волосах. Его руки повсюду.

Мои колени, как желе. Вырываю, отдираю от сердца слова, которые давно ношу в себе. Откидывая голову на его плечо, сквозь слёзы выкрикиваю:

— Я люблю тебя! Люблю тебя!

— Мира…замолчи… — шепчет он, прижавшись губами к моей щеке. — Замолчи…

— Люблю! — Кричу, выворачиваясь в его руках.

Обвиваю его шею, повисая на нём. Прижимаюсь губами к шее и повторяю, повторяю, повторяю:

— Люблю тебя, люблю, люблю…

— ЗАМОЛЧИ! — Рычит он, пытаясь отодрать меня от себя.

— Не отсылай меня…пожалуйста…пожалуйста…Марат… — повторяю, как скороговорку, как заклинание. — Я твоя жена…

— МАКСУТ! — Сотрясает комнату его громогласный голос, безжалостные руки сжимают мои плечи.

Цепляюсь за него. Ужас от того, что я его больше не увижу придаёт мне сил. Вырываю пуговицы на его рубашке, когда он отталкивает меня назад.

— Забери её… — хрипит мой муж, резко поворачиваясь ко мне спиной.

— Нет…не трогай! Аааааааа…Марат! — Визжу, отбиваясь от Максута, и бью ногами воздух, глядя в удаляющуюся широкую спину. Он проводит рукой по волосам и выходит из столовой широким шагом, отшвырнув ногой стул, который валяется на полу. — Марат! — Ору ему в след, теряя его силуэт за пеленой слёз.

— Фатима! — Орет мой охранник, таща меня в холл, а потом наверх.

Ничего не вижу вокруг. Только темноту. Спасительную.

Не хочу возвращаться оттуда.

Не хочу…

Два часа спустя я покидаю дом своего мужа, не оглядываясь. В чёрном траурном платье и с Чили на руках. Фати влила мне в глотку очередное варево, наверное, придуманное на тот случай, когда нужно забрать у человека волю и все силы.

Мои руки и ноги ватные, а в голове пусто. Как и в сердце. Там у меня пустыня. Выжженная. Вытоптанная.

Лицо моего отца недовольное.

Мне плевать.

Я не взяла с собой ничего. Ничего из своих вещей. Они не мои. Как и этот дом. Как и его хозяин.