— Хм, совсем маленькая фигулина. А сколько пользы! — оценил я.

И продолжил ждать. И вот, когда до выгрузки всего склада оставалось всего четверть часа, всё взяло, и стало, как всегда. Причём без каких-то предварительных ласк, блин!

То есть, стою я раскрабленный в кессоне. Сзади, в пяти метрах, закрытая заслонка. Впереди, в тринадцати — другая закрытая заслонка. Потолок белым светом светится, матовый серый металл стен, всё как в лучших тригинских домах.

И вдруг я вижу перед собой (вот не было — и вот оно!) поганое такое, противное, розово-коричневое здоровое мокрое и даже на вид склизкое щупало. Торчит оно, значит, из передней заслонки, обтекает. Кончиком буквально метра до Краба не достав.

— Пиздец, — вслух я откомандировал я увиденное, потому что это он самый и был.

Но щупало мне на это не ответило. По нему пробежали волны, в месте его пробоя заслонки побрызгало водой и на меня уставился глаз. На щупале появился. Не менее гадкий, противный и поганый, чем само щупало. Причём бесяще человеческий, не смотря на свою несомненную поганость: бело-жёлтый белок, коричнево-розовая пёстрая радужка, и чёрный, круглый зрачок.

И пырится на меня, подло, с явно нехорошими намерениями, пакость такая. И вообще бесит, противностью, неуместностью и вообще. Так что после долгого (целых полторы секунды, между прочим!) взял я, да и тыкнул в этот противный буркал раскрытой клешнёй. И сомкнул её.

— Давление, сэр!

— Знаю, Дживс, — относительно спокойно ответил я, раскрабленый по стенке, прижатый к ней магнитными зацепами.

Нет, немного меня снесло потоком, бьющим в оставленную после одернувшегося щупала дыру, но метра на полтора, не более. А кессон заполнился водой, погрузившись в коричневый полумрак.

Впрочем, заполнился кессон быстро, так что раскрабился я в старой позе, поводя разгонниками и раскрытой клешнёй. И не хрена, не хрена, а вот как появился в дыре кусок плоти, просочился и стал створку шатать. Она гнулась и шаталась, а я недоумевал.

Дело в том, что после явления щупала, я думал мне натуральный пиздец, что и озвучил. Я ЕГО НЕ ВИДЕЛ! Оно просто появилось, чтоб его. И был в твёрдой уверенности, что дайказлина с такими скоростными характеристиками меня сейчас в секунду схарчит и не подавится.

А она сильная, быстрая, смотрел я на выламываемую крышку, но никак не мановение ока.

— Давление, сэр, — пояснил Дживс на моё недоумение. — Появление куска плоти — это не скорость хрени. Она быстрая, но не настолько, сэр, как вы точно подметили. Но проделав дыру…

— Её просто затянуло со страшной силой, — дошло до меня. — И дайкозлина болящий кусок пыталась втянуть, а не атаковала, — хмыкнул я.

— Примерно так кажется и мне, сэр.

— Ну и зашибись, — несколько расслабился я, с интересом наблюдая как козлина курочит вход.

Через пару минут раскурочила, щупало втянула. А после к дыре приблизилась стена противной плоти. Разродившаяся не менее, а более противным буркалом. Потому что было это буркало в относительно мутной воде, да ещё гораздо больше первого. Повращалось в глазнице плоти и уставилось на мою крабскую персону.

— Вот вызываешь ты у меня, НЕХ, острую эмоциональную неприязнь, — произнёс я, стреляя из разгонника в буркал.

И получил ряд информации. Первое: разгонник прекрасно работал, но очень… в общем, возникало ощущение, что у меня на гибких манипуляторах не электромагнитный разгонник, а гаубица монструозных размеров. Дичайшая отдача — манипулятор наведения не оторвало, конечно, но откинула назад. И ПРОТАЩИЛО раскрабленного Краба на ним, на пару тройку сантиметров.

Второе: дайкозлина уязвима не только «случайно всунутым» в область низкого давления куском плоти, но и вообще. И очень твари не нравится, когда её уязвляют — рёв был жуткий, именно по воде, аж в ложементе почувствовался.

Ну и в дырке чернота — отдёрнулась. Появилась надежда, что обиделась и свалила нахрен, но через несколько секунд померла: в кессон проталкивалось лаково-чёрное щупало.

— Меняет структуру защиты, сэр.

— Догадываюсь, — процедил я.

Выстрел по чёрной пакости её деформировал, откинул, по сути превратил в смятую подушку… и лом упал на пол кессона, а чёрная пакость стала вновь принимать форму щупала.

Потянулось оно, гадкое, противное и здоровенное, вглубь кессона. Но против клешни карающей не сдюжило, было откушено нахрен. Кончик скорбно стал опускаться на пол, остальная часть втянулась.

А я скорбно взирал на зазубренную клешню.

— Это пиздец, Дживс. Полевое усиление, прочность лезвий клешни — невозможна! Нет веществ столь прочных!

— Это эфир, сэр.

— Блин, да, эфир, — отошёл от ступора я. — Но мне это не нравится, партнёр. У меня клешня сточится раньше… сколько времени-то осталось?

— Восемь минут, сэр, я выведу таймер.

— Выводи. И схемы есть?

— Есть, сэр. И вы помните, сэр.

— Вообще — помню. По металлу сработают?

— Почему нет, сэр.

И начался даже не бой, а не пойми что. То есть, щупало прёт в кессон, нахрен — непонятно. Но не очень интересно. Я в него тыкаю клешнёй, откусываю клешнёй с колдунским воздействием. Рёв, чернота в проёме. И, через полминуты прёт новое (или то же, но похер) щупало, не черное а синее, блин. Скусывается, рёв, чернота.

То есть, опасности, реальной не было. Но страху я, признаться, натерпелся в самом начале. И за четыре минуты до обнуления таймера начал я готовится к колдунству. Не на клешню, а на стены кессона.

Потому что то, что дайкозлина тупая — не отменяет того, что если бы этой заколдованной плоти в кессон влезало побольше, то мне могло бы быть довольно кисло. Соответственно, давать казлине место, где она плоть может накопить, пока я в нём, я не хотел.

Ну и вообще, булькать в воде до клетки телепортера — занятие дурацкое.

И вот, колдунство я подготовил, таймер дошёл до нуля, а я жду.

— Сэр, содержимое склада на Кистене.

— В курсе, Дживс, — буркнул я, вглядываясь в черноту выломанного входа. — И где ты, блин?

— Сэр, я надеюсь, вы не собираетесь вызывать хрень на «честный бой»?

— Это даже не смешно, Дживс. Нихрена не понимаю, почему не атакует, — честно сказал я.

— Я тоже, сэр. Не желаете продолжить этот увлекательный диалог на Кистене, сэ-э-э-эр?

— Желаю, — отмыслетекстил я, активируя заготовленную схему.

И стены кессона сомкнулись передо мной. Зачарованные на непробиваемость. Что, к моему удивлению, оказалось лишним — никто в них не стучал и противным, дайказлиным голосёнком Краба не требовал.

Ну и к лучшему, заключил я. Открыл внутренний люк кессона, чуть не смылся водой, но удержался. И спокойно, как нормальный Краб дохлюпал по залитому водой полу до телепортера.