Девушка с длинными волосами, отливающими рыжиной, зелеными глазами и губами вкуса спелых сладких яблок пошатнула мои железобетонные установки.

– Матвей, ты слышишь меня? – Дина кричит, цепляясь за водительское кресло, смотрю на нее в зеркало заднего вида, лицо заплаканное, в глазах испуг, волосы растрепанные.

– Закрой рот, ты ведь любишь кататься, вот и наслаждайся.

– Матвей, прошу тебя, пожалуйста, милый, – она дергает меня за плечи, но я резко отшвыриваю ее назад.

– Я все расскажу папе, все, про все твои махинации, про то, что ты делаешь за его спиной и то, как ты ко мне относишься.

Плевать на ее слова, моя жена ничего не знает и не может знать, потому что ее мозг не соображает дальше походов в салоны красоты и тусовок с подружками, которых я ее лишил, привезя обратно из столицы.

Мы выезжаем за город, здесь почти пустая трасса, шины словно скользят по остывающему после знойного дня асфальту.

В то лето тоже было безумно жарко. Летал тополиный пух, помню рассыпанные по земле яблоки, велосипед и девушку. Длинные ноги, исцарапанные колени, короткие шорты, тонкая трикотажная майка, через которую выделялись соски. Пухлые губы, она их постоянно кусала и облизывала, так что я зависал на них, не в силах соображать.

Регина Левицкая, дочь владельца одной фирмы, которая мне приглянулась, именно тогда у меня была в голове идея, как ее отнять, выжать все что можно и забыть.

В доме ее бабки поселился неслучайно, а чтобы иметь другие варианты под рукой, потому что не люблю проигрывать. Но именно этот запасной вариант, в лице девчонки, которая так открыто смотрела в мои глаза, вызывая до этого непонятные и незнакомые эмоции, чуть все не испортил.

– Матвей, пожалуйста, останови, ты пугаешь меня, любимый.

Дина что-то говорит, не хочу ее слушать, она и так слишком много всегда себе позволяет. Все ее слова о любви мне неинтересны. Педаль почти упирается в пол, свет фар режет темноту, стрелка спидометра замерла на цифре сто восемьдесят.

А меня все еще колотит, напряжена каждая мышца в теле, перед глазами алая пелена гнева.

Накрыло. Вывернуло наизнанку. Наша встреча с Региной через семь таких долгих лет, накрыла ревностью и острой болью.

Вспомнил, реально вспоминал эту нежную, но в то же время страстную девочку, то, как брал ее несколько раз. Как вело в сторону лишь от ее запаха, а голова шла кругом.

Дьявол!

Стоило ее увидеть, и на языке появился вкус яблок, а пальцы все еще покалывало от прикосновений к нежной коже.

Даже сейчас возбуждаюсь, член наливается кровью, упираясь в ширинку брюк. Сильнее сжимаю руль, смотрю на дорогу, Дина что-то шепчет на ухо, придвинувшись как можно ближе.

Резко сворачиваю на дорогу, что ведет в лес, машину трясет на кочках, проезжаю всего несколько метров, торможу.

– Матвей, что случилось? Я тебя огорчила? Я больше не буду, милый, правда не буду, ты ведь знаешь, я если выпью, меня несет. Ну любимый, ну что мне для тебя сделать?

Медленно поворачиваюсь, смотрю в большие карие глаза своей жены, а потом на чересчур полные губы.

– Выходи.

– Зачем? – она напугана, отшатывается от меня в сторону, словно я сейчас выведу ее из машины и начну убивать.

– Трахать тебя буду.

– Но мы же…

– Мне тебя вывести?

Выхожу сам, вдыхая прохладный ночной воздух, Дина выходит следом, гладит меня по спине. Разворачиваюсь, резко хватаю за волосы, всматриваюсь в лицо девушки.

– Ты, сука, думала, я ничего не знаю, да? Что не замечу, как ты крутишь задом и подставляешь себя моему шоферу? Ты за кого меня принимаешь? За слепого и тупого рогоносца?

Она нервно сглатывает слюну, глаза начинают предательски бегать.

– Ничего не было, я клянусь, Матвей, ничего, я клянусь, правда.

Ее всю трясет в моих руках, я не знаю точно, было или нет, Лёха может и соврать, надо будет поговорить с ним с пристрастием и наказать сразу на будущее.

– Ничего, говоришь?

Не знаю, на что или на кого я сейчас больше зол. Мне, по сути, плевать, кто трахает Дину, но, пока она моя жена, это значит, что трахают и меня.

– Ничего, любимый, ничего, – слезы градом катятся по ее щекам.

– На колени.

– Что?

– Встань на колени.

Дина покорно опускается прямо на траву, начинает расстегивать мой ремень и ширинку, высвобождая возбужденный член. Моя жена не любит, когда с ней так обращаются, привыкла с детства чувствовать себя принцессой, которой все дозволено, но я быстро ее от этого отучил. А когда она чувствует себя виноватой, делает все как хочу я.

Вот она уже умело облизывает головку члена, вбирая его с каждым движением все глубже в рот. Вижу, как в темноте мелькают ее светлые волосы, убираю их на одну сторону, наблюдая за тем, как мои яйца бьются о ее подбородок, а головку при этом сдавливает узкая гортань.

– Хватит.

Дергаю ее на себя, разворачивая спиной, задираю короткое платье, разрывая несколько полосок белья, развожу ноги жены шире. Диана отклячивает ягодицы, прогибает спину, готовая принять меня, как течная самка.

Вхожу глубоко, натягивая девушку на себя, в тишине раздается ее протяжный громкий стон. Вколачиваюсь как одержимый, прикрыв глаза, перед которыми появляется образ Регины.

Конченый извращенец.

Я все помню, даже через семь гребаных лет, как она кричала и кончала подо мной. Не помню многое и многих, а вот ее так, словно это было вчера.

Шлепаю по ягодицам, мну их руками, до синяков впиваюсь пальцами, а потом снова хватаю Диану волосы.

– Матвей… а-а-а-а… а-а-а-а… Матвей… а-а-а-а-а... не могу больше.

Диана кричит, чувствую, как ее мышцы начинают сокращаться, а меня наконец отпускает. Сперма подкатывает, лишь успеваю вынуть член, яростно надрачивая себе, кончаю на ягодицы девушки.

Она вся трясется, стонет, кончает сама, а я уже тянусь в карман за сигаретами, щелчок зажигалки, глубокая затяжка, дым в ночное небо. Застегиваю ширинку, чуть отхожу в сторону.

Семь лет не могу бросить эту пагубную привычку.

– Если я хоть что-то узнаю, я, тварь, закопаю тебя в этом лесу, и папа не поможет, посмотри на свою будущую могилу и запомни это место.

– Любимый…я никогда…никогда.