* * *

Сон Серёги Юркина

"Так вот из-за чего случилась драка в школьной столовой, — понимает Юркин. — Оказывается, я неправильно обратился к Юн СоИ. Я назвал её — "агасси", что в переводе значит "девушка." Но в настоящее время слово "агасси" носит ярко выраженный негативный оттенок. Так называют девушек лёгкого поведения. Примерно, как в русском языке слово "девка". Если бы ко мне так обратились, я бы тоже обиделся."

— Я же тебе всё рассказала! — негодует СунОк. — Как ты могла забыть?

ЮнМи смотрит на сестру и видит, что эта тупая корова реально не понимает в чём проблема.

— Онни, — говорит она. — У меня память начисто отшибло после болезни. Я недавно вообще ничего не помнила. И у меня вопрос: почему ТЫ про это забыла? Или мне по десять раз на дню бить тебя по голове и твердить: "У меня проблемы с памятью, у меня проблемы с памятью, не забывай об этом, СунОк"?

— Ты что болтаешь, дура? — вскидывается она. — Это я тебе сейчас по голове стукну. Я твоя старшая сестра, ты меня во всём должна слушаться, потому что я умнее.

— Что-то я не замечаю того, что ты умнее, — терпение у ЮнМи уже почти на исходе. — Где бы твой ум, когда вы с мамой отправили меня в первые же дни после больницы в школу? Ты видишь, чем все кончилось? Зачем вы это сделали? Вы же обе знали, что я ничего не помню и вообще как слепая в этом новом для меня мире.

— Но я же тебе все рассказала, — совершенно искренне удивляется СунОк. — Всё объяснила. Как ты можешь после этого нас с мамой обвинять? Почему ты такая неблагодарная?

— Что ты мне рассказала? — не выдержав, уже почти орёт ЮнМи. — На каком этаже мой класс? За какой партой я сижу? Как зовут всех моих одноклассников? Учителей? Какие у меня с ними отношения, с кем я дружу, а к кому лучше даже не подходить? Или, может быть, ты мне рассказала все правила сложения-умножения, все формулы, все даты, имена всех правителей и писателей, все книги, которые я когда-то читала, но забыла? Ты, если честно, ничего мне не рассказала!

Признавать свою неправоту СунОк ни в какую не желает. Она старшая, она всегда права и точка.

— Неправда, — заявляет она. — Я тебе очень подробно объяснила, как вести себя с людьми. Я помню наш разговор.

— И я с одного раза должна была весь этикет не только запомнить но и научиться применять на практике, так что ли? Тебя в твоём университете изо дня в день учат говорить по-английски. Научилась? Ду ю спик инглиш? За два года почти никакого результата, а от меня требуешь, чтобы я за несколько минут запомнила всё то, чему детей с такого вот возраста учат? Вот знаешь, у меня просто зла не хватает сейчас. Вы просто бросили меня как щенка в воду, плыви или утони. И я почти утонула. Маме я не хочу это говорить, мне её просто жалко, но ты-то, онни, ты-то почему такая тупая?

— Не смей так со мной разговаривать! — взвивается красная от гнева сеструха. — Сама ты тупая! И до болезни тупой была, еле-еле на хорошо вытягивала, а сейчас вообще… Вообще с ума сошла, если позволяешь себе так к старшей сестре обращаться! Дура психованная!

— Я, может быть, и вправду дура, — говорит ЮнМи. — Но я по крайней мере стараюсь думать своей головой, даже несмотря на то, что она у меня иногда очень сильно болит. А ты… А тебе, кроме того, что ты старшая, и сказать больше нечего. Нет твоей заслуги в том, что мама тебя родила раньше, чем меня, так что нечего тут передо мной своим возрастом козырять, сестричка. Всё, мне надоело. Я ухожу. Мне от вас отдохнуть надо. И не ищите меня, понятно. Приду, когда вернусь.

С треском захлопывается дверь.

— Дочка, что случилось? — выглядывает в зал мама. — Кто-то пришёл?

— Нет, — зло отвечает СунОк. — Просто кто-то ушёл.

— Ты почему такая? С Юной поругалась?

— Это она со мной поругалась. Обозвала по-всякому, сказала, что хочет от нас отдохнуть и ушла. Мама, может, мы её зря так быстро из больницы забрали? По-моему, она совсем на голову больная. Ты же знаешь, что у многих переболевших тайваньской лихорадкой начинаются проблемы с психикой. Может и у ЮнМи…

— Как ты можешь такое говорить про свою сестру, СунОк? Иди сейчас же за ней и уговори вернуться. На улице уже холодно, как бы она опять не заболела.

— Никуда я не пойду! Ничего с ней не случится! Проголодается и вернётся, — отрезает СунОк и уходит к себе в комнату.

— Адж-ж-ж-ж! — вздыхает мама. — Как всё у нас после той проклятой эпидемии переменилось! Неужели жизнь так и не наладится?

* * *

Там же. Два дня спустя.

"Доченька, давай, я тебе подниму настроение, — улыбается мне мама ЮнМи. — У меня для тебя есть хорошая новость. Твой дядя договорился о согэтхин для тебя.

— Согэтхин?! — поражается онни, изумлённо смотря на маму. — Мам, но ЮнМи ведь только семнадцать!

— Дядя сказал, что можно будет сделать это как помолвку.

Помолвку? Коо-ому?! Мне?! Да офигеть!

— Стоп! — говорю я. — Стоп! Объясните для начала, что такое согэтхин?